Сибирские огни, 1980, № 4

ВООДУШЕВЛЕНИЕ И ТОЧНОСТЬ 179 лигенции далекого прошлого к нашим дням, показывает, как живет традиция рус­ ского патриотизма, идея сбережения заме­ чательных духовных богатств, созданных ве­ ликим народом. Действие спектакля «Верую!» разворачи­ вается в далеком сибирском селе, в годы послевоенного восстановления хозяйства, послевоенного залечивания душевных ран, нанесенных жестокой, кровопролитной бит­ вой. Война выявила главное, героическое начало в характере народа, но в то же вре­ мя она оставляла лазейки для своекоры­ стия подлецов, для хмурой подозрительно­ сти не в меру ретивых начальников, для мстительности людей, озлобленных собст­ венным горем. Трагическая ошибка, ковар­ ный навет стали в спектакле причиной стра­ дания хороших людей. Но вера в справедливость восторжествовала, и много­ страдальные Игнат Мантулин и Клавдия счастливо соединяют свои судьбы. Неспра­ ведливость не поколебала веру в людей у сына Игната—Григория, он находит свой • путь в жизни, получает в трудную минуту поддержку настоящих людей. Несмотря на ясно выстроенную сюжет­ ную линию и предельно ясную режиссер­ скую концепцию, ни автору 3. Тоболкину, ни постановщику В. Гливенко не удалось создать что-либо стилистически завершен­ ное. Всем персонажам в той или иной сте­ пени присущи недосказанность, фрагмен­ тарность, как будто из ролей выброшены отдельные действенные звенья, отчего по­ ступки рассыпались без логической связи, а правда характеров разрушилась. «Вдруг» обнаруживался заветный мешочек овса, ко­ торый фронтовик Игнат привез для того, чтобы засеять пустошь. «Вдруг» все окру­ жающие поверили в навет, что зерно это ворованное. «Вдруг» оказалось, что неко­ торые вовсе и не поверили, а даже помога­ ли раскрыть правду, да у них ничего не вышло. О какой тут правде чувств, точности характера, непрерывной логике действия можно вести разговор!.. Хоть бы как-ни­ будь собрать спектакль вокруг распавшего­ ся сюжета. Но вдруг... На этот раз «вдруг» оказалось совершенно справедливым нашим ощуще­ нием чего-то свежего, добротного, правди­ вого,— неожиданно оказалось, что среди всех персонажей есть один, судьба которо­ го раскрыта последовательно, сильно, в непрерывной • логике действований. Это бывший фронтовой друг Игната, а потом председатель колхоза Никита, которого иг­ рает И. Шияновский. Война пощадила Ни­ киту. Живым и здоровым пришел он в род­ ное село, честно отдав Родине свой сынов­ ний долг. И награды заслужил, и имя свое не замарал. Была у него в жизни путевод­ ная звезда — его любовь, его боль, нена­ глядная его жена Клавдия. Но не к нему лежало у нее сердце, Игната любила она, даже когда замуж за нелюбимого выходи­ ла, о нем одном думала. Все это узнает Никита и не выдерживает испытания, пре­ ступает законы фронтового братства, зако­ ны человечности, пускает в ход подлость и клевету. Он болен любовью, страдает сам и делает несчастными других. В мучениях и упрямой последовательности в сотворении зла есть что-то роковое, идущее от непо­ стижимой власти над Никитой его мрачно­ го, всепоглощающего чувства. От сцены к сцене человек этот становится все более угрюмым, все более одиноким и заканчива­ ет свою сценическую жизнь в обществе бутылки горькой. В сегодняшних спорах о необходимости гармонии личного и общест­ венного Шияновский встает на сторону тех, кто считает необходимым личное подчинять интересам общества. Он решительно осу­ ждает своего героя, рисует бездну безве­ рия, в которую попадает человек, преступа­ ющий нравственные законы. Новокузнецкий театр находится в той трудной стадии развития, когда руководи­ тель не знает, за что браться в первую очередь. У театра невысока постановочная культура — забавно видеть на мужчинах кудрявенькие, только что завитые парики, у военных — перепутанные местами ордена, новенькие, с иголочки гимнастерки на фрон­ товиках. Обидно слышать скомканную, не­ выразительную речь актеров, видеть вялые, пластически невыстроенные мизансцены. Но опаснее всего — равнодушные глаза актеров, а такое случается, когда нет в спек­ такле сверхзадачи, которая воодушевляла бы исполнителей. В душе человека больше клавиш, чем у самого совершенного рояля. Чувств чело­ веческих столько, сколько людей на свете. Все в жизни неповторимо, а на сцене успех дела решают оттенки. Точное проникнове­ ние в образную ткань автора, в жизненную основу пьесы, в ее жанр — залог точной и вдохновенной, истинно современной мане­ ры актерской игры. ♦