Сибирские огни, 1980, № 4

ВООДУШЕВЛЕНИЕ И ТОЧНОСТЬ 175 не пытаются помешать его погоне. Скорее уж поросятам кто-нибудь подставит под­ ножку. Что за странности? А все дело в новомодной тенденции, ко­ торая проявилась и в «Трех поросятах», и в тюзовской «Кошке, которая гуляла сама по себе», и в ряде других сказок в других городах. Авторы этих спектаклей решили «реабилитировать» злых зверей, которые по ходу дела вступают в конфликт с героя­ ми. Постановщики рассуждают примерно так: «К чему воспитывать у детей непри­ язнь к волку или тигру, если эти звери за­ писаны в «Красную книгу»? Ведь и к этим животным, «к братьям нашим меньшим» человек должен иметь сострадание». В рецензии на «Трех поросят» под харак­ терным заглавием «Хочу дружить» Л. Гера­ симова («Советская Сибирь», 14 января 1979 г.) вступается за Волка, горячо под­ держивает режиссера, превратившего страшного для поросят Волка в милягу, забавного неудачника, которого стропти­ вые поросята почему-то (в самом деле, по­ чему бы?') не хотят принимать в «игру». А ему, Волку, так хочется с ними дружить! «Заслуженно ли рядит режиссер серого в овечью шкуру? — задает рецензент воп­ рос.— Ведь как-никак, а у этого героя — репутация! Такие сомнения могут закрасть­ ся, когда Волка играют В. Оствальд и В. Ле- мешонок. В исполнении этих артистов, как ни корми волка миролюбивыми намерени­ ями, он все-таки нет-нет, да и «посмотрит зверем». Ведь вот какой бяка этот Волк — Оствальд и Лемешонок! «Смотрит зверем»! А как же ему смотреть иначе, когда все его недвусмысленные намерения — съесть поросят? Для чего, спрашивается, строят они дом из кирпичей, как не для защиты от страшного зверя? Но столь «острый» конф­ ликт не устраивает рецензента, оттого и расточает он похвалы третьему исполните­ лю роли Волка Б. Щербакову: «Его Волк так и льнет к поросятам, жадными глазами следит за их играми, вдохновенно аккомпа­ нирует их песенкам». Волк в краснофахельском спектакле, в самом деле, почти все время сидит за пиа­ нино и подыгрывает поросячьим песенкам, прерывая это мирное занятие для того, что­ бы мило порычать и побегать за своими «друзьями». Вы думаете, поросята боятся, что Волк их съест? Ничего подобного, про­ сто не хотят с ним играть — и все тут. Все это не страшно, все это в шутку. Режиссер и Волк—Щербаков как бы говорят: «Вы, ребята, не тревожьтесь, не пугайтесь, ника­ кого зла на свете нет и не бывает. Кругом вас милые друзья, надо только уметь не оттолкнуть их от себя». Вот ведь какой умиленностью веет от новомодных тракто­ вок! Весь нравственный урок, заложенный народом в сказку, где всегда сталкивались добро и зло, где дети учились ненавидеть коварство, подлость, кровожадность — все превратилось в прославление идиллических взаимоотношений среди зверушек. Пушкин, как известно, не признавал сказок, которые не способны вызвать чувство ужаса, считал это чувство целительным, пробуждающим чувства добрые. Какое там! В постановках сказок за последние годы авторы более всего боятся напугать детей, превращают злодеев в безобидных хулигашек, труси­ шек, зазнаек — не более. Опасный путь — однажды он уже был осужден под именем «теории бесконфликтности». Как видим, сегодняшний день «Красного факела» при всех его удачах и просчетах — сложен, путь извилист, коллектив не пока­ зывает уверенной стабильности, такого ка­ чества, которым отличается, допустим, Омский театр. Нет у «Красного факела» своей, аналогичной омской, плеяды масте­ ров, нет ориентации на местную пьесу, как на основу неповторимого репертуарного лица, нет твердых этических традиций. Се­ годняшний «Красный факел» делает первые «взрослые» шаги после решительного омо­ ложения. Сейчас для него важно не утрачи­ вать с таким трудом обретенные крупицы истинного творческого отношения к работе, которое коллектив обнаружил при поста­ новке «Большевиков», «Гнезда глухаря», «Мы, нижеподписавшиеся...». Важно стаби­ лизировать режиссерско - актерские кадры людей, способных играть в современном стиле. Важно объявить войну спектаклям «вообще», вне жанра и авторской стилисти­ ки, исполнению «приблизительно» верных, «почти» правдивых характеров, пребыванию на сцене без воодушевления. * * * У Новосибирского областного театра драмы свои заботы. В чем-то они сходны с краснофакельскими, но имеют и существен­ ное различие. Растеряв, как и «Красный факел», всех своих корифеев, театр начал, по сути дела, новую жизнь. Уже выдели­ лась основная группа актеров, на которых можно строить репертуар, зародились тра­ диции театра, приверженного к метафоре, к условности сценического языка. Но глав­ ный выигрыш — точность в выборе контин­ гента зрителей. Будучи вторым драматиче­ ским театром города, Облдрама сделала ставку на молодежную часть зрителя. Тем самым театр, во-первых, обеспечил себе чуть ли не стопроцентную заполняемость зала и, во-вторых, получил возможность ставить пьесы выборочно, учитывая специ­ фику зала, создавая, таким образом, свои сериалы, совершенно отличные от других театральных коллективов, Так появилась трилогия «Память», в которую вошли «Ма- рютка» (по рассказу Б. Лавренева «Сорок первый»), «Город на заре» А. Арбузова, «В списках не значился» Б. Васильева. Сре­ ди молодежи распространялись абонемен­ ты на право посещения всех трех спектак­ лей, «свой зритель» укреплял связи со «своим театром». Трилогия объединена была все-таки не­ достаточно органично. Ни единая установка на весь спектакль, ни прием введения во всех трех спектаклях персонажа «от авто­ ра» не дали еще органического сплава сти­ ля автора, режиссерского прочтения и ма­ неры актерского исполнения, Успех пришел