Сибирские огни, 1980, № 4

174 должность. Впереди— приемы, торжествен­ ные встречи, поздравления... Но необратим процесс пробуждения человеческого в че­ ловеке. Все летит кувырком, от всех сом­ нительных благ отказывается Филимонов, потому что на наших глазах родился новый человек. Он еще робок в этом своем каче­ стве, нервно вздрагивает, оглядываясь на прошлое, но он уже существует — человек, очистившийся от скверны. Все так же свер­ кает его лысинка, все так же округло его сытенькое брюшко, но смущенная обая­ тельная улыбка, тронувшая было его губы в первой сцене объяснения, теперь не схо­ дит с лица. Филимонов — Чумичев на по­ роге своего истинного счастья. В «Гнезде глухаря» во многом сходную линию духовного прозрения наметил перед нами в роли Судакова Е. Лемешонок. Но там, в соответствии с требованиями жанра, перед нами прошла человеческая драма. Здесь — сквозь усмешку и лирическое том­ ление любви, в точном соответствии с тре­ бованиями своего жанра — Чумичев — Фи­ лимонов в комедийном ключе раскрыл перед нами неповторимую судьбу неповто­ римого человека. Так в борьбе с «ус- редненностью», бесцветностью краснофа- кельцы одержали значительные победы благодаря точному следованию жанру и авторской стилистике. Иное впечатление оставил спектакль «Во­ семь любящих женщин». Пьесы Р. Тома широко идут на родине драматурга, имеют успех и в других странах. Его постоянная тема — озабоченность падением нравов буржуазного общества, протест против все­ сокрушающей власти денег. Подкупает не­ сомненное мастерство драматурга, изящ­ ная, я бы даже сказал, изысканная форма его пьес. Пьеса «Восемь любящих женщин» пост­ роена в пародийном ключе «жестокого» детектива. Сюжет держит внимание зрите­ ля от начала до конца, заставляет все вре­ мя строить догадки — чем же, в конце концов, закончится эта драма с изобличе­ нием убийцы? Причем, финал оказывается совершенно неожиданным. Краснофакельский спектакль поставил из­ вестный новосибирцам режиссер М. Влади­ миров. В былые годы; работая в «Красном факеле» после окончания ГИТИСа, он по­ ставил яркий смелый спектакль «На всякого мудреца довольно простоты», наделавший много шума. Новая встреча с режиссером разочарова­ ла. Изящную пародию Тома он выстроил с такими социологическими «нажимами», так педалировал сатирическую направленность комедии, что совершенно исчезла комедий­ ная легкость, веселость, ироническая инто­ нация автора. Вместо смеха или насмеш­ ки — желчь, даже злость. Иной раз в споре с автором режиссер строит мизансцену во­ преки жизненной логике — лишь бы дока­ зать, что в мире капитала нет места чело­ вечности. Вот после долгого отсутствия в дом возвращается Сюзон и повествует об испытаниях, выпавших на ее долю. Может ли этот рассказ не заинтересовать мать и бабушку? Конечно, нет, Но режиссеру важ­ но выявить мысль о духовной разобщенно­ сти людей буржуазного общества, а посему мать равнодушно листает журнал, бабушка занимается вязанием, иллюстрируя холод­ ную, расчетливую эгоистичность нравов. Горячо и горестно рассказывает Сюзон, но на сцене ее не слушают, не слушают и в зале — срабатывает непреложный театраль­ ный закон. Впрочем, в спектакле все же есть две ин­ тересные работы. Это мать Сюзон Габи — А. Покидченко и бабушка — А. Гаршина. За исключением сцен, явно навязанных режиссером, Габи — Покидченко естествен­ на, мила и проста той особой простотой, которая свойственна людям утонченного воспитания. Она приветлива и кажется сер­ дечной без подделки. Тем разительнее контраст, когда под оболочкой изысканной хозяйки богатого дома обнаруживается матерая хищница, пренебрегающая всяче­ скими моральными устоями во имя нажи­ вы и собственного благополучия. В точном соответствии с авторской сти­ листикой играет бабушку А. Гаршина. На сравнительно скупом ролевом материале актриса создала характер, лучащийся юмо­ ром, полный таинственной загадочности. Иной раз за характером проглядывает са­ ма актриса с ее лукавинкой и насмешкой над происходящим. Эта пьянчужка-бабуш­ ка любит озоровать не хуже своей внучки Катрин. Она постоянно живет в мире при­ думок, розыгрышей, с удовольствием вклю­ чается в них и верит до конца в истории, ею самой придуманные. Такая бабушка на­ поминает те персонажи, о которых говорят: «не на той улице родился». Бабушка — Гар­ шина с иронией наблюдает за происходя­ щим, усмехаясь над окружающими, заня­ тыми одним делом — лишь бы урвать побольше денег после смерти богатого хо­ зяина дома, она определенно на стороне своей внучки, обличительницы Катрин, вме­ сте с нею является режиссером разыгран­ ного спектакля. Обличая корыстолюбие других, она и над собой не прочь посме­ яться, ее вопли над грудой обнаруженных денег преувеличенно комичны, звучат из­ девательски над собственной слабостью. В целом же приходится повторить, что две удачные работы не спасают спектакля. Роли Габи и бабушки решены не во испол­ нение режиссерского замысла, но вопреки ему, а жесткий, прямолинейно выстроенный спектакль-обличение стал иллюстрацией не менее прямолинейной сверхзадачи. «Восемь любящих женщин» на краснофакельской сцене стал рецидивом вульгарной социо­ логи эацни. С грустью смотрел я веселую сказку для детей... «Трех поросят» С. Михалкова в «Красном факеле» поставил Д. Масленни­ ков. Насытил такими забавными пританцов- ками, пробегами через зал, вставными интермедиями, которые с увлечением ис­ полняют актеры, что рецензенты и взрос­ лые ценители искусства дружно сказали: «Прелестный спектакль», «Очарователь­ ный», а дети... на нем откровенно скучают. Волк преспокойно разгуливает среди зри­ телей. Его н^ боятся, не дергают за хвост,