Сибирские огни, 1980, № 4

ВООДУШЕВЛЕНИЕ И ТОЧНОСТЬ 169 женной, всем сердцем сочувствуя ее мукам, восхищаешься ее подвигом духа, величием протеста, исторгнутого из существа слабо­ го, не имеющего иного оружия, кроме своей несломленной гордости. Гимном му­ жеству, стойкости духа оборачивается в итоге история самозванки в трактовке оми­ чей. Сохраняя лишь в самых общих чертах ко­ лорит эпохи, не претендуя, вслед за авто­ ром, на историческую точность, театр со­ вершенно точен в раскрытии центрального конфликта пьесы, в обрисовке характеров людей, вступивших в схватку. Не вызывает сомнения, что именно социальная окрашен­ ность конфликта придала спектаклю взвол­ нованность, воодушевление, которое пере­ кидывается в зрительный зал, электризуя зрителей, заставляя их то и дело взрывать­ ся аплодисментами. Следующие мои страницы — о сегодняш­ нем дне «Красного факела». К этому теат­ ру я имею особое пристрастие, потому что живу в том же городе, потому что вот уже скоро 30 лет слежу самым внимательным образом за его творческой жизнью, бс^ею его болями и радуюсь его радостями. Долгое время после того, как на театр обрушилась смена поколений, смена худо­ жественного руководства, коллектив не мог найти своего лица. С 1975 года во главе «Красного факела» — С. Иоаниди. Ставил он спектакли в разных жанрах, брался то за одну тему, то за другую, стремясь либо к «кассовому успеху», либо к оригиналь­ ности репертуара во что бы то ни стало — лишь бы первым в стране поставить пьесу известного драматурга. Пожалуй, только «Интервью в Буэнос-Айресе» да «Старо­ модная комедия» с прекрасными актерски­ ми работами А. Покидченко и Г. Яшунско- го (позднее — Е. Лемешонка) принесли театру успех на избранном пути. Но сколь­ ко же было спектаклей «усредненных», приблизительных, сыгранных ровно, спо­ койно, без тени воодушевления. Актеры играли просто, без нажимов и пережимов, органично пребывали на сцене, они не насиловали свой психофизический аппарат, не тревожили себя и... нас. Как это ужасно видеть на сцене ремесленника, равнодушно проговаривающего свой текст, «профессио­ нально» отрабатывающего задание, при­ вычно включающего, где надо, моторный темперамент, пускающего иногда даже и слезу в положенном месте, но при всем при этом — абсолютно пустого! Не буду приводить скорбный список загубленных ролей и спектаклей, перейду сразу к спек­ таклю, которому суждено было стать этап­ ным во взаимоотношениях главного режис­ сера и труппы, значительным явлением в театральной жизни города. Этот спек­ такль — «Большевики» по пьесе М. Шатро­ ва, выпущенный в сезоне 1977—1978 гг. Пьеса к этому времени уже не была но­ винкой, ее с успехом поставил и «Совре­ менник», и ряд других театров. Удивлять оригинальностью выбора репертуара не приходилось. Речь могла идти только о са­ мостоятельном углубленном поиске своего решения. Мне уже приходилось писать о краснофакельском спектакле, отмечать, на­ сколько он точен в воссоздании атмосферы тревоги, поселившейся в Совнаркоме после злодейского покушения на жизнь Ленина, в обрисовке характеров и их взаимоотно­ шений, насколько спектакль, посвященный истории принятия решения о красном тер­ роре', вдохновенно славит ленинский гума­ низм, как высший принцип нового общест­ ва. Обо всем этом я говорил и не буду повторяться Интерес представляет путь, которым шел театр к своему успеху. Можно говорить и о роли дирекции, создавшей особые усло­ вия работы, можно говорить о роли пар­ тийной организации театра, мобилизовав­ шей коллектив на выполнение ответственной задачи. Для нас сегодня особенную цен­ ность представляет работа над документом, историческим фактом, зафиксированным событием. Документальная драма открыва­ лась ключом документальности. Каждый исполнитель, вне зависимости от величины роли, получил задание отыскать документ, раскрывающий факт истории, так или иначе относящийся к его персонажу. В ход пошли самые редкие, порой трудно­ доступные мемуары, стенограммы съездов и совещаний, иконографический материал. Обогащая себя, каждый обогащал всех. Мне довелось в тот же период ставить на радио ленинский радиоспектакль, естест- свенно, что и персонажи, и их исполнители в наших работах повторялись. На мои репе­ тиции актеры приходили прямо с репети­ ций «Большевиков». Надо было видеть степень их заинтересованности материалом! Они жили, дышали правдой истории, жиз­ нью рыцарей революции. Они знали о них столько, что не могли не сопереживать, не жить жизнью тех героических лет. Не мог­ ло быть и речи о равнодушном пребыва­ нии на сцене, об одном лишь выявлении своего «я» в предлагаемых обстоятельст­ вах. Взамен «я» появился человек-образ, действия совершались от имени Якова Свердлова и Коллонтай, Стучки и Крупской, Луначарского и Чичерина, Марии Ульяно­ вой и Петровского. Появились пристрастия, принципиальная позиция, которую нужно было отстаивать. Вот в такой атмосфере рождались «Большевики», ставшие спектак­ лем сибирской Ленинианы, истинно партий­ ным, страстным. Все исполнители, волею автора вынужденные проходить строжай­ шую проверку на правду чувств в много­ численных «зонах молчания», испытание выдержали, причем, запаса точности и во­ одушевления, накопленного в репетицион­ ный период, хватило не на пять или десять первых спектаклей, а на годы его красно- факельского существования. Сегодняшние усилия театра направлены на закрепление и развитие завоеванного. В области репертуарной политики — это продолжение поисков боевой современной пьесы социального звучания при преиму-1 1 См. в кн.: Л. Б а л а н д и н . «С чего театр начинается», глава «Добру и злу внимая...».