Сибирские огни, 1980, № 4

с т и х и 107 Что было, что есть и что будет. А окна в лучах и тени. Там жили хорошие люди. Не знаю теперь, где они. Не помнил тот дом новоселья, А помнил прекрасно войну. Ранетки на ветках весенних Синиц подносили к окну. А ветры чудачили в трубах. А стены ломило к дождю. А люди любили друг друга, Познав холода и нужду. Здоровались. Чуркг: рубили И в баню вели стариков. И зря никого не судили. И двух не имели замков. Стою, потрясенная светом. Стою. Потешаю народ. — Простите, здесь номер не этот... Простите, мне нужен не тот... * * * Любит! Любит! Нет, давно не любит. Напиши, пожалуйста, стишок. Флюгер! Флюгер! Нет, уже не флюгер. Просто обгорелый петушок. Горько! Горько! Я же не иголка, В снопик сена брошенная им. Колко! Колко! Серебрится горка — Столько в сено набросали игл!. * * * Всё мне снятся белые туманы, Дождевые узкие следы, Все мне снятся синие курганы. Ясные рассветные сады. Все мне снится: темный, коренастый Лес идет к молоденькой реке. ...Кто-то разбитной и кареглазый Хорошо смеется вдалеке.