Сибирские огни, 1980, № 3

78 ВЛАДИМИР ПОЛТОРАКИН Пройдя до стола, Вагина садится в креслице, полушалок откидывав ет на спину, снова оглядывает комнату и говорит: — Чо-то, гляжу, Шигарь-то не похож на виноватого... Я пока шла... Олеша!— зовет она Метелина.—Подойди-ка.—Метелин подходит. У меня, Олеша, и еще стих починился. Будешь рисовать про все это, дак помести. Начинается: «Теперь вот только довелось увидеть Шигаря на сквозь, как ему честно не жилось, и в сердце вот какая злость!..» Там еще много... Это —пока я шла. — Дак ы..—Мефодий ладошками суется к лицу Пелагеи Савельев ны.—Обман же! — И чо? Обман —он и есть обман. — Дак ы.. уже другой. Ну! Ничего такого не было. — Как это не было, если было. Чо-то уж совсем небылицы пошли. — Вот. Он.—Мефодий показывет ладошками на Метелина; его круглая голова на дряблой шейке как воздушный шарик во встречных потоках воздуха. — Да не тычься ты, очки собьешь! —Пелагея Савельевна отмахи вается от рук Мефодия, глядит на меня.—Ленту-то крутили? — Я же тебе говорю: обман. Иди сюда! —Мефодий почти насильно уводит Пелагею Савельевну в угол. Люди уходят из комнаты, весело перешучиваясь. Будто посмотрели веселую комедийку. Кержин в стороне от двери ждет Алексея Мете лина. — Праздник у меня сегодня, Алеша. Вот здесь,—говорит он и ще потью постукивает себя в грудь,—Правильно! Одним махом семерых по- бивахом! Знаешь, что ты сделал? Ты взорвал запруду. Ведь что получа ется: пятнадцать лет верили явной чепухе; не прошло месяца —и вот вам, пожалуйста! Большой свет в комнате гаснет, остаются гореть только электриче ские свечи в канделябрах. — Тут еще люди! —кричит из угла Проскуряков. Мы с Алексеем уходим из комнаты, а нам в спину летит гневный го лос Пелагеи Савельевны: — Так, чо ли, никого нету во всем Союзе и Фонде, чтобы его усты дить? Жечь шубу из-за одной блохи! В вестибюле толпа разбилась на маленькие группки; говорят, ка жется, все разом. Сейчас бы тоже покружить по вестибюлю с магнито фоном—забавную мешанину из слов получили бы. Но Алексей торопит ся уйти. Шигаревская «Волга» стоит прямо у крыльца. Шигарев у открытой дверцы, аппаратуру с себя снял, играет ключиком, посмеивается. — Умора! —кричит нам Найденов.—Каждый думает, что уж его-то надо было посвятить в заговор. Чего захотели. — Конечно,—соглашается с ним Пичуга: —Караси вон —и те н хотят в бредне оставаться, каждый норовит через подвору сигануть. На крыльцо выходят Алабата и Штучный. Петр Андреевич щурит на Алексея свои крохотные глазки: — А ты что понурый? Будто из тепла под холодный дождик вышел. — Так оно так и должно быть! —провозглашает Алабата,—Насто ящий артист на сцене лев, а шагнул за кулисы —и хоть на гвоздь ег вешай. Штучный покручивает головой. — Не-ет,—говорит он нараспев.—Алексей думал —мы от стыда синим огнем займемся, а мы вон какие толстокожие.» Полагалось бы, конечно, все это обмыть... Сквозь дверные стекла мы видим Пелагею Савельевну и Проскуря кова. Я думаю: налетит сейчас Пелагея Савельевна коршуном на Мете-