Сибирские огни, 1980, № 3

54 ВЛАДИМИР ПОЛТОРАКИН Дома. Они в музее. А что написано здесь? Ничего. Теперь, если угодно, посмотрите на Алешу Метелина. Художник божьей милостью. Чародей красок. Шаман перед холстом. Работает много, очень много. Да зачем ему все эти витражи, горельефы, эстампы, подсвечники, пятиметровые рисунки-шаржи?.. Даже Игнат Павлович. Вроде бы достиг вершины, получает зва­ ние народного. А вспомните, как писалась одна из лучших картин Ала- баты —«Ледоход»? Через три дня областная выставка, а у Игнаши нет новой вещи. Так ведь жена закрыла его на ключ и охраняла два дня, как часовой преступника. Два дня —и шедевр! А если бы вот этак-то да весь год, да все тридцать лет? А то ведь тоже не мастерская —про­ ходной двор. — Прочитал я твою... историю,—сказал мне Юрий Кириллович.— Пощадил ты нас. Об этом бы надо тебе написать. Хм... «Усушка и ут­ руска талантов», такой раздел специальный. — Говорят, пить стали больше художники,—сказал Оглухов. — Возможно. Я, слава богу, этого не вижу, работаю дома, здесь бываю редко. С тех пор, как отошел от общественных дел. Вот ведь еще и это. Помнишь, сколько приходилось тратить на них времени... Много чего, Лариса Николаевна, висит и носится между холстом и художни­ ком... А правду говорят: нет худа без'добра.—Юрий Кириллович сдер­ жанно посмеялся Оглухову.—Кабы не Вася Тонконогов, долго бы еще мне тянуть лямку председателя Союза! Вон даже как: тянуть лямку! Неужели он думает, что ни я, ни Ог­ лухов ничего не помним? («Лямку-то он тянул, да нужна была она ему для того, чтобы было чем удавить неугодных». Алабата. «Он думал, я пойду к нему после войны на поклон или, по крайней мере, за­ бьюсь в щель поглубже. Не пошел и не забился —началась упорная осада». Пострехин. «Огонь ведет по Пострехину, а достается и Колюхе Найденову, и тебе, и Алешке, и Вадиму Романовичу, и Алабате. Будете знать, к кому ходить на именины!» Оглухов.• «Всю войну сиДел в Доме Красной Армии, выпиливал буквы лобзиком, в черный платочек до- кашливал, каждый день помирать собирался. Кончилась война —кон­ чилась и чахотка. В товарищество попросился. Его, чтобы дух как-то поддержать, председателем Союза избрали художники. А он как тот кардинал, который тридцать лет ходил пополам согнувшись и все тоже помирать собирался; когда же избрали его папою—распрямился вдруг да так всех кардиналов скрутил, что злее, пишут, ни до, ни после уже папы римского не бывало. Штучный. «На меня, признаться, он действо­ вал, как удав на кролика: я вечно ощущал на своей воле его властную десницу». Кержин. «Власть ему нужна, чтобы никого не бояться, пото­ му, что сам трус». Шигарев.) Процитировать бы это сейчас в разное время сказанное о Юрлаги- не, так ведь нет, сижу и притворяюсь, будто всему верю! — За одного Васю могли бы и не турнуть,—сказал Оглухов,- А уж если директор Фонда —фальшивомонетчик —это, как говорит Чулымов, ни в какие ворота! Юрий Кириллович с опечаленным видом поднял обе руки над кра­ ем стола: — Грешны мы перед тобой, Потап Остапович. Я не стану тебе го­ ворить, что сомневался в твоей виновности. Я никуда не пошел в тс время, нигде не замолвил за тебя словечко, все так. Твоя обида на ме­ ня понятна. Да и ты постарайся понять меня. Засыпаешь в день арестг Тонконогова. Твои способности делать мельчайшую раДоту. На след ствии и в суде хоть и не верят до конца Тонконогову, да ведь показание есть показание. А вскоре меня отстраняют от руководства со строги!' выговором. До тебя ли мне было?