Сибирские огни, 1980, № 3

62 ВЛАДИМИР ПОЛТОРАКИН Одного меня сейчас Юрий Кириллович, я думаю, просто-напросто не пустил бы дальше шторы: «Извините, занят» —и весь сказ. Он и иглу- хову с Ларисой сказал извиняющимся тоном, что застали его врас плох, но сказал уже за ширмой, приглашая садиться, и прибавил сов сем дружески, что, конечно же, когда на пороге такие гости всякое дело подождет, В мастерской было по-домашнему уютно. Мольберт и стол старин ные, красного дерева, за стеклами книжного шкафа большая репродук ция «Сикстинской мадонны». Стулья тяжелые, мореного дуба. В одном углу на полированной тумбочке китайская ваза с кистями и коробки пастели, в другом парусиновый шезлонг: сядешь —вставать не захочет ся. На книжных полках-шкафчиках несколько корней, сучьев и бере зовых наростов, отформованных природой настолько, что человеку ос тавалось только вставить глаза, чтобы вышло неожиданно похоже на какую-нибудь нежить. Был тут среди них и леший, раскинувший руки ловить кого-то. Своих работ по стенам немного: портрет матери маслом да три этюда пастелью. Написаны этюды как через легкую завесу тумана, легкой грустью веет от каждого. Оглухов подошел к лешему и долго разглядывал его, перекидывая тяжесть свою то на левую, то на правую ногу. Сказал негромко: — Вот, значит, кто попался лешему в лапы: Васька! Выходит так. Его нашли тогда в приозерном лесу вместе с облигациями,—по яснил он Ларисе. Метелина, обходя мастерскую, спросила хозяина, почему в ег коллекции собрана только нежить. Ни зверя, ни птицы, а только русал ки, ведьмы, домовые, баба-яга и этот огромный леший. — А хороши? До полного комплекта не хватает Кощея Бессмерт ного. Лариса быстро и с улыбкой оглядела Юрия Кирилловича (не поду мала ли при этом, что место Кощея мог бы занять сам хозяин?). — Не смущают они тебя? — Эти? Эти —нет. В голосе Юрия Кирилловича я уловил едва слышный выпад про тив иных сил, реально существующих за стенами его мастерской (Ла риса, конечно, знала, каково отношение к Юрлагину ее брата, Дубиц- кого и Вадима Романовича). Юрий Кириллович достал из тумбочки коробку с набором коньяка фарфоровые чашечки, серебряные ложки, сахар, кофе. Все это, не торс нясь, перенес на стол. Меня попросил принести в графине воды для са моварчика (старинного, но с электрическим нагревателем). Когда вернулся, Оглухов и Метелина все еще кружили по мастерской, разгля дывая этюды, мольберт, вазу и снова лешего, с зелеными глазами, не подвижно и угрожающе смотрящего из-под замшелых бровей в одн] точку. Юрий Кириллович поставил свой самоварчик и почему-то осто рожно коснулся его пальцами, как если бы он уже закипал. Ларис: ■нет-нет да и бросит на него изучающий взгляд: «Кем же ты стал, Юр лагин Юра, меланхолический юноша, умеющий видеть красивыми да же заозерские лужи?». — Посмотри,—сказал он у меня за спиной с тихой торжествен ностью, когда Лариса повернулась в нашу сторону.—Время являлось Ларисе Николаевне великим ваятелем, чтобы, осторожно пройдясь рез цом, сделать творение свое еще совершеннее. Удивительно красивы: люди эти Метелины! —прибавил он будничным тоном. Лариса ему тут же, с улыбкой: — А ты еще лучше научился расстилать ковры.