Сибирские огни, 1980, № 3

НА ПЯТИ ЭТАЖАХ И ВОКРУГ 59 Петр Андреевич сказал, что Алешке, не икаче, попала снова какая- то шлея под хвост. ...До девяти часов Тонконогов не объявился, и теперь, по предполо­ жению Штучного, припрется к нему домой. — Не задавится, так явится. Утро выдалось хлопотным. К девяти пришли студенты, вечно под­ рабатывающие у художников, разнести работы с закрывшейся выстав­ ки Кержина —одни в мастерскую, другие (несколько штук) в музей. В девять с минутами привезли ящики с полотнами живописцев сосед­ ней области. Одно несут в зал, другое из зала. В коридоре служебных помещений шум, говор, хохот. Мы пошли уже было с Петром Андреевичем от этого гама, да столкнулись в дверях с Чулымовым. Раскатистый хохот Алабаты в ко­ ридоре насторожил Чулымова. Сказавши: «Что это еще?» —Артем На­ умович свернул в коридор. — Засекай, через минуту рванет,—сказал Петр Андреевич. Вышел Чулымов ногогатывая. Петру Айдреевичу сказал: — Понтий Пилат, ты же знаешь, не хотел выдавать Иисуса толпе беснующихся. Этот, с позволения сказать, Тонконогов не явился?.. Что? Жаба? Да у него, в сивушном его брюхе, не то что Жаба —дракон за­ дохнется! Нарочного за ним послать! Отдавши такое распоряжение, Чулымов пошел наверх, грозно про­ дувая горло. Грозу пронесло. Из коридора вышли Алабата и Безлобов. — День работы —не меньше,—сказал Безлобов, кивая головой назад.—А зачем? Сегодня зубы помоют, а завтра! —Он сбоку посмот­ рел на Игната Павловича и, не встретивши поддержки, заговорил сно­ ва: —Конечно, с другой стороны, кому-то ведь надо делать и это. С на­ лета поглядеть —картинки. А в них вся наша жизнь. Вели бы подшив­ ку—и вот вам вся история Фонда и Союза в шаржах. Плюс еще стишки Пелагеи Савельевны. Хоть ее и называют графоманкой. Подошел Вадим Романович, сказал раздумчиво: — Может, и мы с высоты Рафаэля и других гигантов графоманы? Как, Петр Андреич? Штучный сказал ему, что воюют не одни генералы, что его дело грунтовать холсты и не совать носа туда, где он ни уха, ни рыла, но вот если бы ему хозяйскую плетку —прошелся бы он с нею по мастерским, подстегнул кое-кого, да только плетки той ему, слава богу, никто не даст, и вообще он пошел спать. Если, конечно, нечистая не принесла к нему домой Васю Тонконогова; с Васей какой сон? С Васей придется скидываться. На красненькую хотя бы. И они ушли, Штучный на улицу, Безлобов к себе в цокольный. — Что затуманился? —спросил Алабата Вадима Романыча. — Наблюдаю за собой, Игнаша,—тихо.отозвался Кержин, во что- то вглядываясь затуманенным взором.—Состояние, знаешь ли. Как бы это поточнее?.. Словно кого-то обманул или обманулся в себе самом.— Он посмотрел на проносимую мимо одну из своих работ, узкое и длин­ ное полотцо в тяжелой раме.—На крышку гроба похоже, не находишь? Алабата досадливо крякнул. Кержин слабым жестом попросил его помолчать. — Нет, Игнаша! Я ведь смотрю на себя сейчас со стороны. Смот­ рю и думаю: разве об этом мечталось в юности? — Вон ты о чем! Я мечтал жениться на поповне да еще взять по­ повского жеребца впридачу. А где они?—Алабата захохотал, но встряхнуть ему Вадима Романовича своей шуткой не удалось. — Ах, Игнаша,—сказал Кержин печально.—Ты посмотри: чуть больше трех тысяч посетителей за все время. А что такое три тысячи