Сибирские огни, 1980, № 3

ВЛАДИМИР ПОЛТОРАКИН Метелин рассказал мне, как пришла к нему в мастерскую Пелагея Савельевна. Запыхавшаяся, умиленная, плюхнулась на стул, отды шаться сначала дайте-ка! Оказывается, чуяло сердце Пелагеи Савельевны. Не шло в лад головой, да ведь разве осмелишься пойти против коллектива, против таких, как Чулымов или тот же Дубицкий —заклевали бы старуху, рта бы открыть не дали! У нее вот даже и стих заготовлен для такого исхо да. Начинается: «Ты спал, Потапыч дорогой, как не спал ни один дру гой...» Далее все как и в прежнем стихе, только уже без худых слов про Потапа Остапыча, и кончается: «И для тебя открыта дверь, хоть не директор ты теперь. Тебя, как золото, отмыв, мы принимаем в кол лектив!» Петр Андреевич посоветовал мне прийти завтра в Дом художни ков пораньше: Вася первым делом прибежит к нему, Петру Андрееви чу. За советом. Или просто узнать, зачем вызван «молнией». Пришел я к нему ни свет ни заря. Узнаю, что Метелин меня опере дил, теперь в мастерской, наказал при появлении Тонконогова сразу ему звонить. •— Да, вишь, дело-то какое! —Петр Андреевич подвинул по столу ко мне телеграмму. Читаю: «Тонконогова приступ грудной жабы». Подпись бригадира- проектировщика и заверение врача. — Вот и возьми его за рубль за двадцать! Жаба! —Петр Андрее вич закатился беззвучным смехом.—Это у Васи-то? Да его еще тремя дубинами не прибьешь —жаба! Придумали бы хоть что-нибудь по проще. — А врач? — Тю-у! Знаю я тамошнего врача. Нарисовал ему Вася жену фотографии, наплел семь коробов небылиц, прикинулся хворым — знаешь Васю? Артист! Ему бы в кино сниматься —попади он в хорош® руки. Я почтальонше рубль дал, чтобы отстукала Васе от меня лично «В жабу не верю!» —Петр Андреевич еще посмеялся, и мы пошли ним к Метелину. Алексей сидел на своем пне, быстро писал что-то карандашом альбоме. Нам торопливо кивнул: проходите, мол, и пока не мешайте. На полу лёжал большой дружеский шарж: Дом художников ветре чает Оглухова. Над лысиной у Потапа Остаповича нимб, в р/уках пасту шеский посох. На Чулымове тога и шлем Понтия Пилата; Дубицки прячется за Аполлона, повестку в суд на имя Оглухова обронил; Вас мелким бесом юлит под ногами Оглухова. Петр Андреевич сказал, что вчерашний день полагалось бы объя вить праздником благовещения и ежегодно отмечать его в Доме худо» ников. А лучше, если отмечать еще и полуусиение св. Потапа и его воск ресение из полумертвых. Метелин попросил меня найти среди рисунков место для Оды Пе лагеи Савельевны и переписать ее туда с листочка фломастером. Пет Андреевич присел у края листа на корточки. Читая за фломастером, п смеивался: «Ай, да Пелагеюшка!» Минут через пять Метелин вырвал из альбома написанное. До вольный собой, раскинул по корневищам руки, потянулся, пропел тих и ликующе: «Пустяк всему дает начало, пустяк несет удачу нам, пустя причина всех провалов —не трать пустяк по пустякам!» Мы понесли его рисунок вниз (чтобы прибить на стену в коридор служебных комнат), увлекая за собой всех встречных, как в сказке золотом гусе. На лестнице Метелин обогнал нас. Думали, что это он цокольный за молотком и гвоздями, а он прямиком через вестибюл; на улицу.