Сибирские огни, 1980, № 3

57 НА ПЯТИ ЭТАЖАХ И ВОКРУГ — Пусть только явится! Прибью и отвечать не буду,—грозит всем нам Клавдия Федоровна и уходит. — Как все просто,—■ говорит Лариса. И верно, проще пареной репы. И мне уже кажется, что я никогда всерьёз не считал Оглухова способным на преступление. Шигарев, поигрывая усмешкой, говорит: — Какая же это повинная? Хм! Не понимаю Васю. Почему не на­ звать настоящего сообщника? — Вот и я так думаю,—сказал Алешка со значением. Вадим Романович, блаженно-просветленный, смотрит на Оглухова, говорит, касаясь пальцами своей груди: — Праздник у меня... вот здесь. Послушался меня Тонконогов. Это я ему... С повинной, говорю, надо вам пойти, Василий Терентьевич. — Этих бы сюда! —кричит с натугой Найденов.—Шерлока Ду- бицкого! Чулымова-горлохвата! Кликушу Пелагеюшку! Вадим Романович успокаивающе: — Не надо, Коля. Не надо злорадствовать. Надо попытаться по­ нять этих людей... И давайте помолчим, послушаем самих себя. ...Когда ехали от Найденова, Алешка спросил раздумчиво и у себя, и у всех нас, почему же все-таки Вася укрывает и теперь настоящего сообщника? Не видит в том для себя выгоды? — Выходит, что так,—ответил за всех нас Шигарев.—Полуобер­ нулся и с ухмылочкой:—Допустим, что это был я. Ну, зачем, скажите на милость, ему меня называть? Я у него на крючке, нё угожу —в лю­ бую минуту выудит.—Шигарев смотрит на меня: —Разве не так? И я ему с улыбкой: — Иди,—говорю,—Сеня, тоже с повинной, пока не поздно. Шигарев Ларисе: • ■ — М? Чем не Достоевский? Так насквозь душу и просматривает! Эта ли перепалка толкнула Алексея к действию, или его осенил уже разговор с Васей Тонконоговым,—не знаю. Алешка потом говорил, что и то,и другое. Этссуси четвертый и первый * Итак, в Доме художников почти никто в греховность Оглухова больше не верил. Если бы эту перемену изобразить в картинках для мультфильма, зрители бы увидели, как Дом Вздохнул с облегчением, вскинул поникшую было голову и открыто посмотрел через речку в гла­ за-приятно удивленных зданий. Теперь в конторе и вестибюле, в цокольном и на лестнице, в кори­ дорах и мастерских говорили примерно одно и то же. Господи! Да раз­ ве могло быть иначе? Потап Остапович —и вдруг этакое! Мастеровой с молодых ногтей, трудяга, крестьянский конь, честнейший человек, ес­ ли помните. Три с лишним года был председателем правления товари­ щества художников и директором Фонда, распоряжался фондовыми материалами, а взял со склада хоть килограмм гвоздей для своих нужд или банку краски? У «его же в хибаре полы и рамы оконные были не­ крашеными. Другому бы свои столяры с малярами из хибары конфетку сделали, а Потап даже потолки побелить не давал. Спросите того же Петра Андреевича Штучного, сколько раз он предлагал Потапушке не в службу —в дружбу и стекла в окнах, из осколков собранные, заме­ нить, и крышу перебрать, и забор веселым колером выкрасить —что ты! Сам, если кому помочь,—другое дело, своего труда Потапушка не ценил.