Сибирские огни, 1980, № 3

НА ПЯТИ ЭТАЖАХ И ВОКРУГ 35 нувши дверью,—Артем Наумович Чулымов, плотный, короткорукий, круглая голова на плечах, как мяч футбольный в лунке. Грозно и во- прошающе оглядел нас из-под тяжелого лба и почти крикнул: — А по мне, проснулся —пожалте на скамью подсудимых. Нельзя судить по статьям уголовного кодекса —будем судить по законам мо­ рали и совести. А то —ишь ты! Начинают мне тут шурупы в небо. А? — Согласия нашего Артему Наумовичу не надо, мы для него —бывшие ученики, а ученик должен слушать учителя раскрывши рот; а еще Артем Наумович после войны лет семь в единственном лице представ­ лял художественный совет, принимал у нас продукцию (в основном, портреты), привык, видимо, не слышать возражений.—А ты у меня смотри там! —погрозил он мне пальцем: —История —это ведь, зна­ ешь. Так повернешь —холодная, а этак —и ошпариться можно.—-И он крутнул перед собой воображаемые краны водосмесителя. У Метелина мы застали Алабату, Кержина, Юрлагина, Дубицкого и Пелагею Савельевну. По всему видно —прошла гроза; потоньше бы обоняние, так и озон, что выделяется при электрических разрядах, уло­ вить можно было бы. Алабата ворошит усы, палку свою держит как саблю. Дубицкий жадно курит на подоконнике, смотрит в пол. Кержиц -стоит, прижавши пальцы к виску; Юрий Кириллович Юрлагин на ог­ ромном пне с корнями, образующими спинку и подлокотники, непро- ницае.м за тонкой улыбкой; Пелагея Савельевна в углу на стуле, под иконами (а их у Метелина полон угол), глядит испуганно, ужалась: меня будто и нету. И только Метелин вроде Ды и не здесь вовсе, рису­ ет на большом листе рулонного ватмана что-то вроде шаржа на Вадима Романовича Кержина. Шигарев (Ларисы-то здесь нету) тут же повернулся и—за дверь. Вадим Романович сказал про меня Дубицкому: — Вот пишущий человек. Скажи,—спросил он меня,—В рассказе у тебя действует персонаж, списанный с Потапа Остаповича. Сумел бы ты его заставить, да так, чтобы поверили читатели, заниматься фальши­ вомонетничеством? Я, например, для картины о фальшивомонетчике поискал бы Другого натурщика. — Нашел Бальзака!—сказал Дубицкий, не поднимая головы. — И все-таки, Андрей Михалыч, в живописи мы чаще всего идем от темного к светлому, место блику находим в последние минуты. А в жизни надо идти от светлого, я убежден в этом. Дубицкий с усмешкой: — Тебе бы с твоими проповедями на амвон церковный. 1 Алабата поверх очков оглядел Дубицкого, удивился вслух: — И работал-то в милиции без году неделя, а привык в каждом видеть преступника. Дубицкий зло и длинно посмотрел на Алабату. Глаза у него серо- голубые, поблескивают оловянно, посмотрит'—и как приклеится взгля­ дом. — А что же вы,—спросил Дубицкий Юрия Кирилловича,—так ни словечка и не проронили? — Наблюдал. Интересно вы все компоновались. По ритму, по краскам, по контрасту света и тени. — Нда! — только и сказал Дубицкий. Пелагея Савельевна, боясь открыто принять чью-то сторону, ти­ хонько, прикачивая головой, повторяла сама себе: — Как ни крути, а пятно —оно пятно и есть. Эго кабы от разгово­ ра чо изменилось,—поддержала она Юрия Кирилловича и, когда тот кивнул согласно, осмелела, спросила его: — Говорят, выставка будет юбилейная. И чтобы всем ветеранам будто бы на ней показаться. Уж и не знаю... Один бы холстик можно. Да без показа боюсь. 3 *