Сибирские огни, 1980, № 3

32 ВЛАДИМИР ПОЛТОРАКИН его натуре вроде бы не свойственные. Если бы я не знал точно, тоже неУубедили бы никакие заверения и клятвы, что на кладбище был он. Смотрю иногда на его серенькую живопись, и вспоминается Ллаб та: не потому ли серенькая, что и в душе-то грязна. А Д __ влюблен в Лорку! —Шигарев посмотрел на меня изучающе и строго. Прикидываешь? „ Я сказал, что в Лорку были влюблены все и Кержин гоже. — Вадима Романовича отбрось. _ Тогда остаются кто же?.. Дубицкий? Юрии Кирилин.-* — Не ломай головы,—сказал Шигарев.—Я тебе не скажу, сам не угадаешь. — Зачем же,— спрашиваю,—ты столько лет носил на себе чужой ГПРХ ^ И рассказываю один случай, когда вот так же в чужом грехе обви­ няли меня. Со второго курса на каникулы я сразу не уехал: старшекурсники взяли меня и еще одного парня, Федьку Раскиду, в свою бригаду оформлять мыловаренный завод. Дали нам на заводе кусков двадцать выбракованного мыла, в магазинах его почему-то не было. И вот мыло вдруг, исчезло. Сперли. Я где-то задержался, прихожу в общежитие позже всех, ребята на меня: «Ты, больше некому!» Я им: «Да вы чгсп Сволочи! Как вы могли подумать?» Ни в какую! Со мной истерика. Кручусь на койке, реву. Федька тут же. Я ему: «Федька, ты-то что?». Молчит. Постояли надо мной, ушли. И я думаю: удавлюсь. На потолке крюк от люстры, вот на нем. Уже и веревку нашел. И тут заходит в ком­ нату наша уборщица. Гладит меня по голове, говорит, что украл не я, что ребятам она не верит. Меду мне стакан принесла. У меня и отлегло. А как вышло-то? Возвращается с каникул один старшекурсник из на­ шей бригады и говорит, что мыло взял он. Взял и всё, мать писала, что мыла дома нету, он и увез. Сказать было некому, что взял. Так они ко мне после этого! Уж и'так и всяко... На остальных ребят я зла не дер­ жу. А с Федькой за один стол не сяду, Я его, как ненужную фигуру в картине, соскоблил, замазал. И человек-то он безобидный, увалень, добряк; в сравнении с Шигаревым —святой. У меня в правом боку осколок сидит. С войны. Меньше спичечной головки. А я его чую. По­ вернусь не так и—вот он, сволочь! А пуля голову насквозь прошибла — и ничего. Как на собаке. Только пот ручейком бежит по виску, когда ем. Вот ведь как! Рассказал об этом Шигареву —он руками от баранки в стороны: — И что? Во-первых, я не ты, во-вторых,—Шигарев вскинул го- ^ ОВу(_ пе такой уж это великий грех, а Лорку проучить надо было. Я так ей и сказал^ Не я, говорю, а проучить тебя стоило. — А если ты врешь? — Хм! —Шигарев повел головой.—С какой же целью? — Ну-у... в расчете на то, что я проговорюсь и ты будешь реабили тирован. _ Тебе просто-напросто никто не поверит. Сам-то поверил? Я не знал, что ответить Шигареву: спрашивает вроде бы заинтере сованно, в глазах ожидание, а губы справа, где шрамик, будто кто за ниточку легонько подергивает. _ Вот то-то! — сказал Шигарев. Он притормозил у гостиницы, бросил мне на плечи руку: —Скажи! А не приходила тебе в голову шальная мысль, что фальшивую облигацию Васе изготовил я? Мы смотрели друг другу в глаза, и я сказал, что облигацию, конеч но же, подделал он, больше некому, что всегда был в этом уверен, теперь особенно. Шигарев кивнул: