Сибирские огни, 1980, № 3

22 ВЛАДИМИР ПОЛТОРАКИН Из рассказов Петра Андреевича я знал, что Вагина родом с север­ ного предуралья, из большого села. Выдали ее перезревшей, году в два­ дцать втором, за ирбитского колбасника-нэпмана. {«Дурак был, гово­ рят, хоть и пьяница».) Когда благоверного ковырнули под корень с его колбасной, Пелагеюшка —не будь дурой!—деньжонки кой-какие при­ хватила и—сюда, к родне. Купила домик по соседству с Петром Анд­ реевичем; живут они на разных улицах, а огородами сходятся. Осенью привел Штучный ей квартирантов, трех студентов художественного училища, научилась Пелагея Савельевна у студентов писать таблички: «Не курить», «Не сорить», попросилась в артель к Петру Андреевичу (он тогда председательствовал в артели)—взяли надомницей («На свою шею! Сами себе занозу под ноготь засадили!»). Когда в тридцать втором году на базе артели создавалось кооперативное товарищество художников, Пелагея Савельевна стала наравне со всеми членом това­ рищества («На копейку грамотная, а смекнула, что надо выбиваться в активистки, сочинила, что у колбасника жила в работницах, тот ее ссильничал, родителям Пелагеи коня и корову отдал, пришлось из-под палки идти венчаться: спасибо Советской власти —вызволила!».). Году в сорок шестом потянуло Пелагею Савельевну в поэзию. На­ шлись люди, которые стали называть ее народной сказительницей, в стенной газете под каждый праздник печатались «Новины» Пелагеи Савельевны. Писала она и картины маслом. Одну я хорошо помню, о Павлике Морозове. Изобразила она пионера-героя в лесу, окружен­ ного кулаками. У деда кинжал в руке. Но если он руку разогнет— та протянется по земле. Остальное с такой же изобразительной грамот­ ностью. Зарабатывала себе на хлеб Пелагея Савельевна не одними таблич­ ками. Раза три в году товарищество покупало у нее эскиз-эталон ковра тысячи за три; ни в какое производство потом'ее творение не шло, эта­ лоны скапливались на складе и списывались помаленьку на убытки. Теперь Пелагея Савельевна поутихла, конечно. На вид стала ка­ заться забитой и робкой. Раньше приходила в Дом, как на свою вотчи­ ну, теперь двери открывает осторожно, как во двор, где может ока­ заться злая собака, и не сама вроде бы входит, а дверь .ее вталкивает. А все-таки нет-нет да и просыпается в ней иногда прежняя Пелагея Савельевна! Прошла Вагина до Егора Безлобова и тоже приостановилась. Гля­ нул на нее Безлобов, протянул глухо: «Аа!» и снова режет себе. Что оз­ начает это его «Аа!» —понять невозможно. С одной стороны, вроде бы: «Аа, сколько лет, сколько зим!» С другой же: «Аа, думал —свежи, а тут все те же». Постояла Вагина минуту-другую, говорит: «По делу ведь я. Как ты местком и конфликтная комиссия». Знает, чем зацепить Безло­ бова. Его хлебом не корми, наряды не закрой —лишь бы шли, толка­ лись к нему за помощью, признавали и в нем какую-то силу. «Пошла бы­ ло к директору, да не до меня ему седни». «А я слышу, слышу!»—Без­ лобов оборачивается, очки —на лоб, выше челки.' «Чо же это,—говорит ему Вагина,—магнитофон, подаренный фондом и профсоюзом, выходи­ ла, теперь опеть пленки одно колесико дали, много ли на него нагово­ ришь? Один человек из пединститута писал за мной, дак на свою. И в Харьков увез. Ждет поди, не помру ли? А не выйдет! Вот Чехов помер, а племянницы, говорят, до сих пор получают. Племянницы-то и у меня сыщутся». — И все? Да я вам завтра, если надо, тыщу метров принесу. У мое­ го дурака Гришки ее как грязи. Я-то думал, вы насчет персональной хлопочете. Мог бы и местный комитет похлопотать, по рукам бы не уда­ рили. .