Сибирские огни, 1980, № 3

НА ПЯТИ ЭТАЖАХ И ВОКРУГ 19 постучал ею, вспоминая что-то, вспомнил, что ему надо взять у цоколь- ников несколько недостающих этикеток, и мы пошли вниз. Этаэ^с цокольный В цокольном этаже когда-то размещался оформительский цех; те­ перь для оформителей отгрохали комбинат, и здесь осталось всего трое ветеранов да еще маляр Штучный —старейший из ветеранов, ночной сторож Дома художников; сюда он спускается по утрам, чтобы загрун­ товать кому-нибудь из художников холст, потонировать раму—-этого никто лучше Петра Андреевича Штучного сделать не сумеет,—Или про­ сто так, посидеть на перевернутом ящике, покурить, а иногда и выпить стопочку с Васей Тонконоговым, незло посмеяться над фальшивомонет­ чиком, понаблюдать за Мефодием Проскуряковым, послушать Егора Безлобова, потому что таких, как Егор и Мефодий, в городе больше нет. Простора у цокольников —хоть футбол гоняй. Пол цементный, ок­ на выходят в каменные колодцы, увидеть из них можно только полоску неба. Я у них бываю часто, и потому встречают меня цокольники так, словно я только что вышел и вернулся. Так они встретили меня и на этот раз. Штучный сказал: «Мм!», Егор Безлобов, приподнявши очки, протянул глуховатым голосом: «Ага!», Мефодий Проскуряков, по проз­ вищу «Цицерон», сказавши «Дак ы...» — принес Кержнну готовые эти­ кетки. Когда я вижу этого человека, мне вспоминаются шаржи Алексея Метелина. Нарисует Метелин восьмерку с большими ушами и коро­ тенькие ноги ступнями внутрь —уже похоже. Лет Проскурякову за 60, а лицо младенца, только вдруг постаревшего. — Наша живая история,— сказал Вадим Романович.—И вот я те­ бе что скажу...—Он обвел своей палочкой перед собой полукруг: —' Таких людей больше не будет. Не потому, что люди неповторимы, нет, таких можно встретить только среди художников и среди поколения вот этого, уходящего... Нам бы только не уподобиться ни Микельандже­ ло, ни Шекспиру, ни Зощенко, ты меня понимаешь. Петр Андреевич Штучный, закончивши грунтовать большой холст, подошел к своей тумбочке, закурил, посмеялся чему-то беззвучно, ска­ зал: — Вообще-то хорошее дело затеяли. Я тут вторую ночь книжицу одну читаю,—Он достал из тумбочки «Жизнь двенадцати цезарей» Светония.— Вот бы, скажем, не напиши человек эту книгу —и кто бы знал, как жили и какими.были все эти цезари? А мы чем хуже древних римлян? Конечно, и дым пожиже и труба пониже. Вадим Романович ухватился: — Вот и подключайся к написанию истории, вспомни, как здесь было организовано бюро художественного труда. Вон уже когда, в два­ дцать третьем году, идея создания товарищества художников носилась в воздухе. — Тю! —сказал Петр Андреевич, собирая губы трубочкой; седые усики его взъерошились, в них поблескивал крохотными искорками по­ рошок бронзы.—Есть у меня халатишко старый, весь в краске, я его па самую грязную работу надеваю. Теперь скажите,—спросил он меня и Кержина,—можно ли вспомнить, когда какой краской он был испач­ кан? Я, где кепку вчера оставил, не помню, а вы хотите, чтобы я в два­ дцатые годы упятился. Уже и вода, что мимо в реке текла, успела за это время сто раз в небе побывать. 2*