Сибирские огни, 1980, № 3

ЖЕМЧУГ «СЛОВА», ИЛИ ВОЗВРАЩЕНИЕ ИГОРЯ 181 Юная Пречистая Деза изумительной красоты (икону, конечно же, надо видеть) изображена в традиционной молитзенной позе с воздетыми вверх руками. Город, ко­ торый она олицетворяет (а город — это страна, царство, земля), изображен внизу ру­ мяным овальным пятном, удивительно напоминающим цвет и форму хлебного пиро­ га. Однако здесь нет ничего удивительного. Корень слова «пирог» в древних языках (в том числе — и русском) имел семантику плодородного лона. А место плодородия, возделываемая почва — всегда место поселения, город, град. Символом града изо­ билия, града благоденствия был праздничный хлеб, выпекаемый в виде плодородного лона,— пирог. Название «Пирогощая» одни связывают со значением «хлеб», другие — со зна­ чением «укрепление, город». Думается, правы и те и другие: «хлеб» и «город» <— это значения одного корня (сравним: огород — ограда — град — город). Вообще надо за­ метить, что все женские божества были божествами плодородия. Их «крепостные стены» предназначались для хранения р о д а и у р о ж а я . Две девы-жены, Софийская и Пирогощая, две Русских земли, Русь старая, ухо­ дящая, и Русь новая, молодая, взызают о своем спасении. София взывает устами Свя­ тослава, Пирогощая — устами Ярославны. Игорь едет к святой Богородице Пирогощей. «Но почему именно к Пирогоще — задается вопросом исследователь.— Не оттого ли, что церковь была символом эконо­ мического благополучия, покровительницей торговли и хлебопашества Киевской Ру­ си?..» Действительно, именно Пирогоща была в конце XII века символом, «стеной» «экономического благополучия» Руси. Но Руси — не вообще, а новой, современной, «сего времени». София же высилась символом былого «экономического благополу­ чия», символом Руси прошлого, Руси «старого времени». В «Слове» Пирогощая Дева несет в себе потенцию новой, счастливой, изобиль­ ной Русской земли — праздничного пирога, испеченного на весь мир. А пирог всегда был признаком неги, услады, довольства, сытости: «Колчан пригож стрелами, а обед пирогами», «изба красна не углами, а пирогами» и т. п. Образ этот возникает как художественная закономерность, определяемая всей предшествующей линией с е в а и жа т в ы . Вспомним характеристику «старого вре­ мени»: «Тогда по Руской земли ретко ратаеве кикахуть, нъ часто врани граяхуть». Сеяли, жали и обмолачивали отнюдь не хлеб: «На Немизе снопы стел^отъ головами, молотятъ чепи харалужными, на тоце животъ кладутъ, веютъ душу отъ тела. Немизе кровави брезе не бологомъ бяхуть посеяни, посеяни костьми рускихъ сыновъ». А так­ же: «...сеяшется и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь даждьбожа внука, въ княжихъ крамолахъ веци человекомь скратишась». И ныне — «невеселая година въстала», «ничить трава жалощами», «тоска разлияся по Руской земли»,.. По Софии, наступил конец света — «тьма светъ покрыла». По успенской идее, это только конец с т а р о г о света, и этот конец старого света — начало н о в о г о све­ та: «Солнце светится на небесе, Игорь князь— въ Руской земли». Вбирая в себя думы и чаяния лучших людей «сего времени», Пирогощая Дева ждет Игоря Святославича как своего мужа, своего спасителя. (Между прочим, Игорь в крещении \был Георгием, что значит «Победоносец», «Спаситель», «Податель жизни»). Идея грядущего «царства небесного», будущего общества благоденствия, взывает из ее девственного лона младенцем, жаждущим воплощения. Игорь должен так «при­ лепиться» к Русской земле, как муж к жене. С этой целью Игорь и едет в Успенскую церковь святой Богородицы Пирого­ щей. Князь входит в храм, как муж входит в лоно жены. «Голова» и «тело», которым порознь было «тяжко» и «зло», соединяются, и наступает «нега», восторг, ликование: «Страны ради, гради весели!» Звучит слава Игорю, принесшему Русской земле, Пиро­ гощей Деве, «великий жемчуг» спасения, изобилия. И слава эта подтверждается благословляющим «аминем» — «истинно, да будет так!» Была только идея. Но эта идея, как царевна молодая, «тихомолкЬм расцветая, между тем росла, росла, поднялась — и расцвела». Идея созрела настолько, что ей стал требоваться муж-воплотитель. И он «сыскался» — молодой русский князь Игорь Святославич, посвятивший себя служению этой идее.