Сибирские огни, 1980, № 3

16 ВЛАДИМИР ПОЛТОРАКИН О .пробуждении Потапа Остаповича Оглухова в Доме художников узнают только через полчаса. Вот тогда-то на душе Васиной защелкнет­ ся капкан; Оглухов —это ему не Лорка Метелина, Оглухов может, как и в тот раз, на одну ногу наступить, за другую дернуть, чтобы из одного Васи два вышло. Ну, а пока они прибивают этикетки, я позволю себе еще раз вер­ нуться в Заозерск тех далеких лет. Не хотелось этого, да ничего не по­ пишешь —надо! Вася, его старший брат Витька и Семен Шигарев оказались моими первыми знакомыми в Заозерске, куда меня привезли из Сугатовки учиться в пятом классе. Была ярмарочная неделя. Базар —на весь пустырь от речки до кладбищенской рощи. Ночью костры, гармошка, бубны, днем карусель с музыкой, цирк в балагане, босые цыганки по городу рыщут, пестрыми подолами пыль метут, цыганята за пятак на пузе пляшут; киргизы при­ кочевали на верблюдах, юрты коврами застланы, киргизки пугливые, варят мясо в больших котлах, киргизят от себя не отпускают. Все это я высмотрел с отцом в день приезда. А назавтра дал он мне рубль и немного мелочи. Первый раз держал я в руках бумажные деньги. И ку­ пить решил на них перочинный нож. Самодельный из пилы, у старого киргиза, их у него штук двадцать по. краю телеги было разложено. Все разной величины, самые дешевые —два рубля. Показываю киргизу свои деньги —головою крутит: «Джок, нету!» Подходит Сенька Шига­ рев. Тогда-то я не знал, что это Шигарев. Просто мальчишка. Меня по­ выше, и видно, что сильнее, волосы чернющие, синевой отливают, не­ много курчавые и, как у взрослого, назад зачесаны. Берет нож, струг­ нул им телегу, спрашивает меня: «Что, не хватает? А заработать хочешь?» —«Заработать? Где? Как?» —«Очень просто, пойдем». И дальше говорит, что сейчас увижу я самих братьев Тонконоговых и что братья эти —его закадычные друзья. Увел он меня в карусельный барабан. Я-то думал: «Как он кру­ тится?» А его мальчишки крутят, за крестовину деревянную. Набирает мальчишек и с «ими рассчитывается белобрысый парень, костлявый, ру- к.я длинные, хромовые сапоги в гармошку, брюки с напуском, и все вре­ мя цвыркает через зубы себе под ноги. Тут же вертится и другой Тон­ коногов, Васька, толстогубый, босиком, ноги в цыпках, у старшего бра­ та на посылках. Походил я в барабане сколько-то времени, получаю горсточку пятаков (треть заработка старший Тонконогов забрал себе). Сенька просит меня обменять рубль и пятаки на трешницу, я соглаша­ юсь и бегу покупать ножик. Киргиз Сенькину трешку на ладони разгла­ дил и —хоп меня за руку! «Какой деньга дал? Сам красил? Кельманда! Кельманда!» Идите сюда, по-ихнему. Толпа сразу вокруг нас, тройку разглядывают, шум, гвалт. Воров на ярмарках бьют, ну, а меня— в милицию. «Где взял?» —«Там-то и там»,—говорю. «Какой мальчиш­ ка?»—«Не знаю». Отца вызвали. Карусельщика и старшего Тонконого- ва —за жабры. Витька (старший Тонконогов) мог бы сказать, что при­ вел меня к нему Сенька Шигарев, а не сказал. Помытарили нас какое- то время да и отпустили. Вечером Сенька меня к себе позвал, мне мои деньги отдает, по­ смеивается: «На то ярмарка!» Голубей своих показал, кроликов, нож финский. Масляные краски я у него тогда первый раз в жизни увидел. И открыток разных сотни четыре. Выяснили: учиться будем в одной группе. И выходило так, что мне даже повезло. Теперь, сказал мне Сенька, ни одна шпана меня пальцем не тронет. Почему я никому не назвал Сеньку? Вообще интересно бы узнать, почему человек часто поступает не так, как должен бы поступить? За­ чем, например, Сеньке надо было корпеть целую ночь над тройкой, а