Сибирские огни, 1980, № 3

170 ГЕННАДИИ КАРПУНИН «Сын мой! ты всегда со мною, и все мое — твое. А о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв, и ожил; пропадал, и нашелся». Притчевая ситуация отнюдь не сама жизнь, но только ее идеальная, идеологиче­ ская, модель. Идеальна и та структура устройства Русской земли, о которой мы гово­ рим, сопоставляя «Слово» и притчу. Речь в данный момент идет не о действительном положении дел, а лишь о том, каким мыслилось положение дел в действительно су­ ществовавшей официальной идее. Официальная идея раздела Русской земли вовсе не означала «феодальной раз­ дробленности». Напротив, предполагалось полнейшее единство. В и д е е и в конце XII века Русская земля была единой. Да и во все другие времена официального — на уровне идеологии — признания фактически обособившихся княжеств абсолютно суве- ренными государствами не было. Но соотношение идеи с реальностью — это совер­ шенно иной вопрос, и далее я перейду к нему, сейчас же важно то, что ситуация с Игорем подпадает под существовавшую идеальную модель (а притча взята из Еван­ гелия, официального руководящего документа того времени) и эта идеальная модель отвечает на все наши недоуменные «почему». Сопоставление «Слова» и притчи, повторяю, сделано не для доказательства, что в «Слове» происходит то же самое, что и в притче,— «Слово», как мы увидим далее, резко и принципиально отличается от этой притчи,— а лишь для иллюстрации той идейной роли, которую играет мотив возвращения заблудшего героя. Люций в «Метаморфозах», Моргунов в «Стране Муравии» и князь Игорь в «Слове о полку Игореве» — это типичные «блудные сыны» своих эпох. Они проделывают свой путь для того, чтобы утвердиться в истине. А утверждение в истине происходит через познание неистины. В чем отличие «старых» князей Русской земли от «молодого» Игоря? Их отличие от него в том, что они не познали неистину, а знают о ней только по учению. Следо­ вательно, и истину они знают только как существующую догму. Они не прошли пути испытаний и лишений, а значит, они и менее ценный жемчуг, нежели Игорь. «Лоно Святославово» — идеальное «царство небесное» Русской земли. И сняща­ яся Святославу радость об Игоре — это радость идеального «царства небесного» Рус­ ской земли «об одном грешнике кающемся»: «Так на небесах более будет радости об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии». И вот здесь мы начинаем переходить от идеальных представлений к действи­ тельному положению дел. Ярослав Мудрый разделил Русскую землю между сыновьями. Получив уделы, русские князья со временем перестали нуждаться в киевском князе, который был для них «во отца место». Их владения превратились в самостоятельные княжества, и Рус­ ская земля утратила свое государственное единство. Утрата государственного един­ ства Руси «ослабляла и разъединяла ее силы перед лицом возраставшей угрозы ино­ земной агрессии, и прежде всего степных кочевников («История СССР. С древнейших времен до конца XVIII в.» М., «Высшая школа», 1975, стр. 94). Русская земля нуждалась в восстановлении государственного единства. В чем же Святослав усматривает будущую (которая снится ему) заслугу Игоря, называя его «вег ликим жемчугом»? Для Святослава через Игоря обретает плоть идея объединения Русской земли. Подвиг Игоря, как он представляется Святославу, в том, что Игорь возвращает Киеву утраченное им значение центра Русской земли, а киевскому кня­ зю— утраченное им значение грозного и милостивого «отца» русских князей. III «Золотое слово» Святослава отождествляют обычно с позицией автора (в самом прямом смысле — полагая, что призывы к князьям вступить в золотой стремень про­ износит не Святослав, а сам автор) и на основании этого считают, что единство Рус