Сибирские огни, 1980, № 3

ВЫЯСНЕНИЕ ОБЩЕИЗВЕСТНОГО 159 лет назад известный русский поэт А. Н. Пле­ щеев написал: Завидно мне смотреть на мудрецов, Что знают жизнь так хорошо по книгам: Все разрешать они прывыкли мигом, В их головах на все ответ готов. ■То, что других болезненно тревожит, Презренье в них рождает или'смех; Сомненья червь у них сердец не гложет, Непогрешим мужей ученых цех! Нередко и нынче встречаются в наших статьях интонации непогрешимости, а «со­ мненья червь» зачастую воспринимается как признак беспомощности, «отсталости». А ведь ни для кого не секрет, что движе­ ние к истине никоим образом не исключа­ ет и затяжные периоды неуверенности, со­ мнений в правильности выбранного на­ правления. Сказанное вовсе не означает апологетику известного тезиса «подвергай все сомнению», и все-таки нам, пожалуй, не мешало бы почаще подвергать сомне­ нию свои категорические концепции, дабы не оказаться в положении... всезнающих открывателей общеизвестного. Стремление некоторых критиков публич­ но выяснить, чего же недостает нашей про­ зе до классики, грешит, мне кажется, как раз той методологической заданностью и догматическим всезнайством прежде всего потому, что оно незаметно переходит от стадии выяснения к стадии разъяснения (кому: писателям, читателям?), то есть об­ ретает все черты нормативного критиче­ ского волюнтаризма. И еще одно замечание. Мы порой забы­ ваем, что главное предназначение крити­ ки— выявление идейно-эстетической зна­ чимости реальных литературных произве­ дений, и делаем перекос в сторону... прожектерских гипотез. Спору нет, литера­ турная критика в основе своей всегда про­ граммна, всегда должна быть концептуаль­ ной, впередсмотрящей, но худо, когда ее устремленность вперед оборачивается не- зрячестью окрест. Тогда и происходит не­ что противоестественное: критик азартно призывает художников слова к абстрактным вершинам, совершенно не разобравшись в тех первых подъемах, которые эти худож­ ники преодолевали на своем пути. Ясно, что благие призывы критика, не пожелавшего вникнуть в суть уже сделанного писателем, оставят последнего равнодушным. Надо сказать, что и у критиков, избега­ ющих дидактического инструментария, по­ рой случаются досадные просчеты при конкретном анализе творческих исканий художников слова. Приведу пример. Во втором номере журнала «Литератур­ ная учеба» за 1979 год опубликованы два рассказа молодого талантливого писателя Петра Краснова и сопровождающий их кри­ тический разбор, сделанный Николаем Ма- шовцом — критиком даровитым, серьез­ ным, однако... Довольно подробно анали­ зируя красновские рассказы, Н. Машовец приходит к выводу, что новые произведе­ ния молодого автора являют шаг назад в сравнении с рассказами, вошедшими в пер­ вую книгу П. Краснова «Сашкино поле», и прежде всего потому, что эти новые рас­ сказы не выдерживают якобы испытания жанром. Один из них, по мнению критика, еле-еле «дотянут» до рассказа, а второй не перешагнул границ очерка. С самого нача­ ла анализа критик создал удобную схему для выявления слабых мест красновских рассказов с позиции жанровой норматив­ ности, и это привело к тому, что сложные, может быть, и «выламывающиеся» из кано­ нических новеллистических рамок произве­ дения молодого писателя объявились неполноценными художественными произ­ ведениями, страдающими очерковым «не­ дугом» описательности, хотя конкретные приметы такого «недуга» Н. Машовец не по­ казывает, видимо, по очень простой при-^ чине — их в рассказах П. Краснова попро­ сту нет (я бы мог подробно показать, что обвинения критика по поводу очерковой описательности абсолютно не соответству­ ют реальному положению, но вряд ли в этом есть необходимость в данных замет­ ках). Короче говоря, методологическая за- данность помешала Н. Машовцу взглянуть на красновские рассказы с той степенью проницательности, которая свойственна лучшим работам этого критика. Н. Машовец, правда, далек от настави­ тельного тона, от рекомендательных призывов к писателю, но в его оценочных ха­ рактеристиках новых произведений П. Крас­ нова все же преобладает элемент подтяги­ вания творчества писателя к своей концеп­ ции над стремлением разобраться в их сокровенности — возможно, тут мы встре­ чаемся с проявлением чисто стихийного дидактизма, случайного и все же вызываю­ щего чувство несогласия... А в заключение заметок хотелось бы привести такие рассуждения Б. Бурсова из его книги «Критика как литература»: «В мире мысли и духа ничего не бывает абсолютно нового... Все писатели и мысли­ тели, включая и критиков, непременно чем- то обязаны друг другу. Заимствования не­ избежны. В этом нет никакой беды. Это необходимость и закономерность. Тот, кто, создавая свое, берет и у других, достоин похвал, а не упреков. Надо уметь его от­ личить от тех, у кого нет ничего своего и кто живет чужим добром, лишь повторяя давно известное. И не надо бояться ска­ зать об этом». Смею надеяться, что мои упреки, прозву­ чавшие в адрес некоторых критиков, не будут восприняты как обвинения, что у этих критиков нет ничего своего,— я далек от таких несправедливых обвинений, ибо уважаю и ценю многие работы и В. Гусева, и В. Шапошникова... А вот их предприятия в плане разъяснения, «чего недостает на­ шей современной литературе до класси­ ки», к сожалению, страдают «лишь повто­ рением давно известного». ♦