Сибирские огни, 1980, № 3

14 ВЛАДИМИР ПОЛТОРАКИН она уже давно и, казалось, навечно была у всех отвоевана Семеном Ши- гаревым; за Лоркой увязались Андрей Дубицкий и—Ольге в отмест­ ку!—Шигарев (я не в счет, мне было просто по пути). Идем все шесте­ ро через площадь, поравнялись с церковью, она уже тогда пустовала, огромные двери настежь, Васька Тонконогов с колокольни свистит нам еоловьем-разбойником. Лорка спрашивает, можно ли туда и нам тоже. Поднялись. Нам-то не в диковинку, а Лорка смотрит на все четыре сто­ роны, считает озера вокруг Заозерска («Вон, значит, почему его так назвали]»). Церковь каменная, стена ее под колокольней на один кирпич толще, выступ накрыт заподлицо жестью. «Вот бы пройтись по этой кромке!» —говорит Лариса. Мне с нашими ребятами в другом деле не тягаться. Уже потому хотя бы, что все они были старше меня на два, на три, а то и на четыре года. А тут... И не то, чтобы перед Лоркой покра­ соваться, а так, потому рто был еще мальчишкой. Разулся, вылез на крышу и пошел. Спиной к стене прижимаюсь, ногтями ищу известковые швы. Одну сторону обогнул, другую. А когда до крыши оставалось не больше аршина, жесть под Ногами хрумкнула, подогнулась, из-под нее по стене заструилась красная пыль и полетели мелкие обломки кирпи­ чей. Лорка из окна колокольни умоляет меня не шевелиться. Я пробую подвинуть левую ногу чуть в сторону —полоска жести тут лее прогиба­ ется и красная пыль снова течет вниз, как в пропасть, на ржавую жесть цоколя —метров до него не меньше двадцати. Ребята наперебой пред­ лагают способ спасения, сходятся на том, что из окна колокольни надо опустить веревку. Да ведь за веревкой-то бежать надо. Предложил тогда Шигарев мне падать вбок и руку левую при падении в сторону крыши выкинуть. Я и упал, повис на руке, прижатой ребятами к крыше. Вытащили меня кое-как наверх. Весь бок от .бедра до подмышки я обо­ драл при падении. Из-под ногтей —кровь алой каемкой. На том месте, где стоял, мокрые следы босых ног. Лорка и Алексей увели меня к себе домой лечить. Мы подружи­ лись, и я стал бывать у них почти каждый день. Дом они заняли боль­ шой, какого-то раскуроченного нэпмана, а привезли всего-навсего са­ мовар, гитару, немного посуды, шахматы и мешка четыре книг; в доме — шаром покати, едят на подоконниках, спят, видимо, покатом, и никто не замечает неудобств, каждый занят своим делом: в одной комнате Алешка поет Оле Хуторанской под гитару старинные романсы, за дверью старший Метелин- готовится к урокам, через стенку младшие играют в догонялки, в четвертой что-то пилят и заколачивают гвозди, на кухне вечная стирка, а под окном, во дворе, думая, что их никто не видит, Лорка учит младшего брата целоваться с девчонками. Я для нее был всего-навсего Алешкиным товарищем. Мне большего ничего вроде бы и не надо было. Помогу ей принести воды с водокачки, она даст мне какую-нибудь книгу редкую; мир в эти минуты для меня перестает су­ ществовать, уютно и празднично на душе потом целую неделю. Вадима Романовича К.ержина —говорил он мне через много лет — Лора Метелина сделала поэтом. В те дни он писал о ее глазах: «...В од­ ном—газели робкой кротость, в другом —азарт охотницьПпантеры». А из ее черной расклешенной юбки он бы «...выкроил для быстрой ка­ равеллы пиратский флаг...» Ратоборствуя с самим собой, он писал еще, что Лора Метелина очаровала его как художника, не больше,—да раз­ ве самого себя обманешь! Дубицкий к середине сентября совсем потерял свою взбалмошную голову и для того, видимо, чтобы сравняться с Шигаревым, засветил то­ му в лоб киянкой (с уроков труда как раз выходили). А у Семена квад­ ратная резина длиною почти в аршин всегда наготове, под пиджаком вокруг пояса пристегнута. Исхлестал он тут же Дубицкого, минут де­ сять гонял по темным улочкам.