Сибирские огни, 1980, № 3

ВЫЯСНЕНИЕ ОБЩЕИЗВЕСТНОГО 157 тельном описании пейзажей, интерьеров и т. д. Думается, что если и научатся наши современные прозаики писать пейзажи луч­ ше классиков, это еще не гарантирует им избавления от путей «протоптанней и лег­ че», ибо за пейзажем... возникает самая трудная часть литературного дела — чело­ веческая судьба. Андрей Платонов, разбирая творчество великолепных пейзажистов Паустовского и Грина, справедливо замечал: «Центр лите­ ратурного дела всегда заключается в су­ ществе человека, а не возле него». Вот и стоило бы, наверное, критикам, вы­ ясняющим «нехватку» в нынешней прозе качеств классики, поговорить о том, как изображают наши писатели именно «су­ щество человека», а не антураж его бытия. К сожалению, тот же В. Шапошников почти обходит сей вопрос конкретно, ограничи­ ваясь общими упреками в адрес «литератур­ ных карликов», то есть малоубедительных героев, претендующих, на типичность. Остановлюсь на рассуждениях критика о типичности чуть подробнее, так как они со­ держат элемент позитивной программы В. Шапошникова по преодолению отстава­ ния современной прозы от классики (прав­ да, перед этими рассуждениями критик пространно толковал с похвалой о катаев- ском экспериментаторстве, призывал писа­ телей идти нехожеными путями, но это бы­ ло как бы прелюдией к самой программе). Справедливо упрекая некоторых крити­ ков (а вместе с ними и расхваливаемых эти­ ми критиками прозаиков) в упрощенном толковании типического характера, В. Ша­ пошников заостряет внимание на двух нача­ лах в литературном типе — социальном и общечеловеческом и приходит к выводу (с ссылкой на авторитет И. А. Гончарова), что одна из коренных задач, стоящая перед современными литераторами,— это «обнов­ ление общечеловеческого типа, которое равносильно подлинному художественному открытию». Все это в принципе не вызывает возраже­ ний, и мы присоединяемся к суждениям критика, не соглашаясь только с некоторы­ ми частностями. Например, вызывают воз­ ражения заявления о скудном «урожае» на типические характеры в двадцатом веке, пе­ речень коих ограничен фигурами Павла Корчагина, Василия Теркина, деда Щукаря, Остапа Бендера (?!). Критик, видимо, не считает полноценными типическими харак­ терами и горьковского Самгина, и шолохов­ ского Григория Мелихова, и леоновских Грацианского и Вихрова. Что ж, это его де­ ло. Однако ведь многие положения, выска­ зываемые В. Шапошниковым, общеизвест­ ны; о них подробно говорится даже в тех же учебниках С, Флоринского, А. Зерчани- нова и Д. Райхина, которые критик выста­ вил неким пугалом для современных про­ заиков... Компилятивные полотцения автора статьи «Чтобы стать классиком» о типическом ха­ рактере (а они являют, на наш взгляд, чис­ тейшую компиляцию за исключением лишь того, что относится к разбору рассказа В. Шукшина «Мнение») не представляются «крамольными»; напротив, они в данном случае вполне уместны, но смущает этакий первооткрывательский пафос их, вернее по­ дача их в эвристическом тоне. И это тем более странно, когда рядом соседствуют такие «теоретические» прописи: «Типиче­ ский характер наряду с чертами, привиты­ ми ему определенной социальной средой, олицетворяет также в себе в чистом виде и какие-то общечеловеческие качества, ка­ кую-то идею... И поскольку таких общече­ ловеческих свойств не бессчетное количест­ во, то вполне естественно, что с годами, по мере развития литературы, художественных типов становится все меньше и меньше». А вообще-то, проблема, затронутая В. Шапошниковым, думается, сокрыта не столько в том, что современные прозаики плохо усваивают гончаровские, например, традиции «обновления типов» или вовсе не следуют примеру великого романиста. «Об- новителей»-то среди современников как раз предостаточно, но далеко не всякое «об­ новление» заслуживает апологического от­ ношения к нему — видимо, это отлично известно и В. Шапошникову. Недаром кри­ тик торопливо скомкал разговор об «обнов­ лении типов» малоубедительной, на мой взгляд, ссылкой на рассказ В. Шукшина... К слову сказать, лучшие наши прозаики (в том числе и В. Шукшин) никогда, пожа­ луй, не претендовали и не претендуют на искусственное «обновление типов... в духе своего времени» (такое им приписывает наш брат критик), ибо озабочен иными проблемами, о чем хорошо сказал опять же Василий Шукшин: «В постижении сложности — и внутрен­ него мира человека, и его взаимодействия с окружающей действительностью — обре­ тается опыт и разум человечества. Не слу­ чайно искусство во все века пристально рассматривало смятения души и— обяза­ тельно— поисков выхода из этих смятений, этих сомнений... Меня больше интересует «история души», и ради ее выявления я со­ знательно и много опускаю из внешней жизни того человека, чья душа меня вол­ нует». А вот что тревожит другого виднейшего нашего писателя — Астафьева: «...Понимать добро, утверждать его, не доводить человека до самоистребления и уничтожения всего живого на земле— есть истинное и высшее назначение литератора, в том числе и мое». И когда, скажем, Василий Белов писал судьбу Ивана Африкановича, Валентин,Рас­ путин углублялся во внутренний мир стару­ хи Анны, Федор Абрамов исследовал мета­ ния Михаила Пряслина, то прозаики, навер­ ное, меньше всего задумывались над про­ блемой «обновления типов», но неизмеримо много — над сущностью народного характе­ ра, над историей «души человека», кровно связанного делами и помыслами с нашим временем... И если бы В. Шапошников, преодолев стереотипный подход к проблеме типиче­ ского (вот он-то, видимо, хорошо усвоил рекомендации С. Флоринского, А. Зерча- нинова и др.), взглянул на нее более объ­ I