Сибирские огни, 1980, № 3

НА п я т и ЭТАЖАХ И ВОКРУГ 11 бумажник окажется такое алиби. Потому что у Васи вместо мозгов ягодицы». Мать Юрия Кирилловича, когда мы пришли к нему от следователя, с ненавистью посмотрела на Шигарева: «Это вы! Вы толкнули Тонконо- гова своей шуткой на преступление, если...» (Хотя сама унесла в ту ночь газеты из мастерской.) Что «если» —она сказать не отважилась. Шигарев с нагловатой ухмылочкой посмотрел старой женщине в глаза и закончил ею не досказанное: «Если я сам не исправил для Тонконо- гова циферку в найденной облигации. Как всегда, вы не ошиблись и на этот раз. Но Вася будет молчать. А не пойманный —не вор». Это у Ши­ гарева называлось «подлетать на выстрел». Юрий Кириллович посове­ товал Шигареву не очень-то бравировать опасностью, прибавил еще, что такие вот шуточки подобны горящей спичке, слишком близко под­ несенной к бочке с порохом. Шигарев не'захотел отступать. «Вот так! — сказал он мне тут же.—Люди чаще всего не верят, когда им говоришь правду. Учти». Вскоре как-то случайно раскрылось^, что Семен Шигарев еще вес­ ной ухитрился сколотить из наезжих художников бригаду для рестав­ рации церкви и сам почти полгода работал с богомазами. Гореть бы ему синим огнем, если бы Юрий Кириллович не выбросил ему из оглухов- ского сейфа трудовую книжку и не прогнал из города. В то время было не до Шигарева, дело спустили на тормозах, и уже через год-другой, вспоминая Шигарева, художники стали говорить: «Ай да Сеня, ай да прохиндей!» Дубицкий говорил мне, что Васю осторожненько спрашивали, ког­ да он сознался, наконец-то, что облигацию подделал он сам, не Шига­ рев ли был его соучастником? Боже упаси, будто бы открестился Тонко­ ногов. Нет, голову на отсечение —нет! —все сделал он один, а в начале следствия просто-напросто плел лапти. С него потребовали доказательств: если все делал он сам —пусть покажет, как это делается? Говорят, Что Вася при этом вытянул рожу и заявил, что тайну свою унесет в могилу, чтобы ни у кого больше не появлялось соблазна. Оглухов уснул поздно вечером, в день ареста Тонконогова, после того, как узнал об аресте. Врачи говорили, что это —отголосок войны, тяжелейшей контузии, спровоцированный перенапряжением централь­ ной нервной системы. Следствие тянулось довольно долго. Возможно, что Вася за это время и узнал, что Оглухов спит. Потому что на суде он вдруг назвал своим сообщником Потапа Остаповича Оглухова. Дескать, проверил облигации, номер сходится, а в серии вместо девятки ноль. Он к Оглу- хову: «Какая досада!» Потап Остапович покачал головой и говорит: «Хоть, я тебе ее на пятитысячную исправлю?» —«Как?» —«Не твое дело». Назавтра приносит. Никакой подделки не видно. Говорит: «Ска­ жешь—нашли. Только —чур! —меня в это дело не впутывать». Вот и все. Гром среди ясного неба! — Никакого грома,—говорил Дубицкий.—Оглухову только и по плечу была такая ювелирная работа. Вот почему и уснул Потап,—со страху! Правда, не все у нас-поверили ошеломляющей новости: назвал, го­ ворили, спящего, чтобы укрыть истинного закоперщика, а спящий — что? —юпящий спит и может не проснуться. Получил Вася двадцать годочков, отбухал на лесоповале в Камчат­ ской тайге тринадцать. Вернулся1жухлым, со стальными зубами, же­ нился во второй раз на своей прежней жене, обыгался, порозовел и стал почти прежним Васей.