Сибирские огни, 1980, № 3

РАССКАЗЫ 103 Дядя Сандыр подседлал для Чачах молодого резвого жеребчика — Позырах-тая. Он его только-только объездил и вместо украденного Ойат-коня в плуг стал запрягать. И вот —скачки. Девушки с визгом, парни с гоготом рванули с мес­ та. Народ вслед улюлюкает. Пока под гору скакали, еще сдерживали коней — опасно, споткнуться может лошадь. А как на равнину выметну­ ли,— пустили во весь мах. У меня тоже ладный был конек. На неболь­ шое расстояние как ветер летел. Ну, я ни за кем не гнался, мал еще был, просто так скакал, со всеми вместе. Таких, как я, недоростков много бы- *ло. Девчата наши держатся, никому не даются. Одну, правда, поймали. Потом еще... Снова кого-то ухватили. Парням весело, хохочут, а девчон­ ки чуть не плачут —которых догнали. Догадался, что дальше было? Не спеши —ошибешься. Чачах скачет. Рыж&а —Позырах-тай несет ее, словно птица. А сле­ дом Ахоол. Не догнать ему —всем видно. Совсем недалеко осталось до речки Аскиз. А там — все, конец. За речкой догонять не полагается. Вдруг, смотрю я, настигать стал Ахоол. Может, показалось? Да нет... Я своего коня пустил во весь опор. Вижу, Чачах поводья натягивает, только разгоряченный Позырах-тай не дается, мотает головой, скачет, как может. Что же это она делает? Сама, сама хочет, чтобы Ахоол ее поймал! Влюбилась она в него, что ли? Ну и пусть любит. А зачем под­ даваться? Другим, может, и простили бы такое, а ей никак нельзя. Нельзя, чтобы Ахоол ее поймал, тот самый Ахоол, отец которого украл у дяди Сандыра любимого коня! Не хватало, чтобы сын Керима увел у дяди еще и единственную дочь. И я, дурной, сам его за салачы усадил! Эх, думаю, не подвел бй меня мой конек... Бог помог —не подвел. До­ гнал я Позырах-тая и что было силы огрел его плетью по крупу. До того разъярился,—Ахоол рядом был, так со своим конем от меня и отпрянул. «Ну, теперь догоняй!» —кричу ему. Если, думаю, заедаться начнет, свалю его на землю, шкуру спущу. Уж такое* меня зло разобрало. А ему хоть бы что. Молча проскакали мы рядом с ним до берега Аскиза. Позырах-тай далеко впереди нас речку перебежал. Ахоол на этом берегу остался. Я Чачах догнал. «Ты что делаешь?» —спрашиваю. «А что?» — И такой вид у нее, будто ничего и не было, а у самой лицо горит, глаза в мелких косичках-сюрмеси прячет. «Зачем Рыжку сдерживала? Ты что, не видела, как твой отец за Ойат-коня переживает? А если бы Ахоол поймал тебя? Ведь нам с тобой тогда к нему ехать...» Чачах слезы глотает. Сюрмеси с Груди на плечи резко перебросила. Хотелось мне и ее камчой огреть. «А мой отец хорош, да? —Это она мне.—Видел, что делал с Ахоо- лом? А он все вытерпел». «Да ты рехнулась!» «Эх ты, братишка! Ничего не понимаешь...» «Понимаю. Бить тебя некому». «Вот-вот. Только одно и знаешь». «А сама? Тебе и сюрмеси, небось, мать заплетает». «Э-э, братик безусый! Видишь скалу Хызыл-хая? Красивая? А мне бы разогнать сейчас коня, да с этой скалы... Или полететь далеко-дале­ ко, или разбиться вдребезги, чтобы совсем ничего не осталось...» — Это уже шепотом. Я еще не отошел, буркнул: «Туда тебе, дуреха, и дорога!» И вдруг сникла Чачах. Потухли искорки в глазах.