Сибирские огни, 1980, № 2

ДВА РАССКАЗА 97 Тем временем с корта —низкое, певучее, ласковое контральто: — Димочка! Пойди сюда, родненький. Я ведь нечаянно. Конфетку хочешь? Мальчик заплакал еще горше. Маша притиснула его к себе, поце­ ловала в лицо, медленно поднялась и так же медленно пошла рядом с Олегом Касьяновичем. —- Кажется, это ваша знакомая? — сказала она.—-Вы, ^онечно, за­ метили: мальчишка ее не любит и боится. Она же, как я слышала, не прочь стать его мамой. Бедный малыш! Представьтё на минуту: он что- то натворил, она оскорблена и разгневана. Ее лицо, ее длинный рот... Нет, этого я не вижу. Я вижу ее ноги. Не усмехайтесь, пожалуйста. Ма­ ленький человек, маленький живой комочек, вот он ссутулился, окоче­ нел от страха, а она? Она молчит и ходит вокруг. Пеший кЬршун. Она давит ему на голову. Мне это знакомо, я виж^ ее ноги. Изящные, длин­ ные или, как теперь говорят, современные, злые, коварные, бесчувствен­ ные, казнящие. Чем медленнее шаги, чем тише, тем страшнее... — Вообще-то, она человек добрый.» — Может быть. Да!..—Повернулась к ■нему,—Один-разъедин- ственный вопрос. Вы любите своих детей? А дети вас любят? — Когда прихожу с работы — радуются. — Любят, как понимаю. Ну,,а что будет с этой любовью, когда вы их бросите? — Брошу? — Допустим, сегодня вы надели свой лучший смокинг. Цветы, об­ ручальные кольца, и.я сказала^ да. — Но вы же сказали: нет. — Верно, Олешек. Так она вас называет? —Тряхнула узлом волос, поддела под него руку, выправляя над плечами, и улыбнулась. — Все верно, я сказала: нет. 4 — Как-то мы заговорили о ревности. «Это— стцхия,— сказала Маша.—Такая же неуправляемая, как потоп или землетрясение. В рев­ ности есть что-то маниакальное». Я улыбнулся и ответил стихами: «Сле­ за блестит в твоем ревнивом взоре. О, не грусти, ты все мне дорога»! Она рассмеялась и сказала, что я напрасно пришиваю ей тайные козни. «Вообще-то,—заметил я,— ревность — чувство недостойное и даже низменное,- Убийца' из ревности, к примеру, получает двойную кару».— «О, я это учту!—снова рассмеялась она.—Но товарищам из суда по­ стараюсь втолковать, что ревность — это переодетая любовь. Любовь! Делая нас ревнивыми, природа защищает самое святое и самое краси­ вое в Наших душах». К той поре мое увлечение Машей прошло свой зе­ нит и стало тускнеть. Я уже не был нежным тоскующим мальчиком. Я просто любил, сознавая, что ее ответное чувство сильнее и глубже. «Скажите,—спросил я, продолжая разговор,—ревность когда-нибудь терзала вас своим коготком очень больно?» — «Нет, пожалуй,—юна за­ думалась.—Нет, нет. Чтобы сильно ревновать, надо сильно любить». Я пошел дальше: «Простите за бестактность. А ваш муж, он тоже не познал этой самой страсти?» — «Муж? Хм»... Прекрасно помню ее вспых­ нувшее лицо. «Тут чужая территория, Олег,—услышал я.—Его стра­ сти— его тайна.—Она Прикусила губу и теперь глядела мне прямо в глаза.—Давайте переменим тему, он этого заслуживает. Для вас же, я думаю, достаточно того, что вы знаете: с ним я несчастна». О расста­ вании Маша никогда не говорила. Я объяснял это тем, что она оконча­ тельно решила порвать с мужем, привыкла к этой мысли и вот-вот ска- 7 Сибирские огни № 2