Сибирские огни, 1980, № 2

ЗОЛОТОЕ ДНО 7 сразу присмирела, раскрыла длинную пасть; он быстро снял нитки с острых, загнутых назад зубов и, расправив сеть, бережно опустил ее в воду. «Вот так крокодил! Килограммов на десять. И икры с чашку!» — умилился Петька, оглядывая щуку, смирно лежащую у ног. Снова заколотилась сеть, и он вытащил сразу двух самцов. — Что, фраера? — сказал он им ласково.— Попались? Щ ука шла дружно, и Петька плавал от одного конца сети к другому, вытаскивал самок и самцов, ломал им хребты и бросал рыбу в лодку. Хребты ломать было вовсе необязательно, все равно бы они из лодки не выпрыгнули, но Петьке нравился сам звук. А потом он подплыл к другой сети и выругался от удовольствия: она лежала на дне, забитая крупной серебристой пелядью. Петька одним движением выхватывал ее из ячеек, и чешуя, слабо на них державшаяся, облепила борта лодки, брюки и сапоги. В лодке пелядь быстро засыпала, лежала, вытянувшись, равнодушная, спокойная, а щуки, даже со сломанными хребтами, все еще бились, все еще разевали свои зуба­ стые пасти. И вот рыбы в лодке набралось так много, что пора было плыть к берегу. Петька сложил рыбу в мешок да так и оставил его на берегу. На озере темно и тихо, но Петька, привыкший не увлекаться, а оглядываться да прислушиваться, чутко уловил далекий стук весла об лодку и понял, что не один он сегодня промышляет, ночь не спит, удачу ловит, деньгу заколачивает. В кромешной темноте Петька наощупь привычно выбирал щук, пелядей, язей, крупных карасей, которых здесь называют морскими, и время от времени подплывал к берегу. К полночи мешок наполнился под завязку, и Петька очень пожалел, что не взял второй. «Ну и прет рыба! — восхитился он, чувствуя себя самым счастливым че­ ловеком на земле.— И что у нас за озеро за такое доброе!». Петька с трудом поднял мешок с рыбой и понес его, держа перед собой. Тяже­ ло, конечно, но мужик он здоровый, а свое, как известно, не в тягость. До мотоцикла дошел, сено раскидал и высыпал рыбу. Она скользила, стекала одна по другой в объемистую самодельную коляску. Петька сгреб мешок, липкий от слизи и икры, да чуть не бегом к лодке. К рассвету снова наполнился мешок, надо было опять тащить его, и тут покажись Петьке, что в той стороне, где стоит мотоцикл, кто-то тяжко вздохнул. Петька сразу же пригнулся, напряг зрение, стараясь рассмотреть, кто же это у его мотоцикла. И хоть темно было, но все же разглядел, что и в самом деле там кто-то стоит. Стараясь ничем не стукнуть, не брякнуть, ни водой не всплеснуть, ни сухим камышом не треснуть, Петька не поленился, большой крюк дал, а зашел-таки с противоположной стороны. «Кого же это черти по ночам носят? — с лютой ненавистью вглядывался он в темноту.— Неужели рыбоохрана? Вот попался так попался!». И Петька начал срочно придумывать самые правдивые объяснения, почему здесь стоит его мотоцикл и откуда в коляске столько рыбы, и, конечно, ничего не придумал. __ В бога, в Христа, в веру горелую мать! — рычит Петька и кидается к мотоцик­ лу со всех ног: рядом с ним стоит, понуро опустив голову, гнедая кобыла. Будь у Петьки сейчас в руках ружье, он, не задумываясь, выстрелил бы в нее — столько злобы в его груди, что не вмещается вся, наружу просится. Увидев бегущего к ней человека, кобыла разом поднимает спутанные передние ноги и тяжело, но быстро скачет в сторону. Петька побежал было за нею, намерева­ ясь душу отвести, ногой под пузо пнуть, но вскоре понял, что ему ее не догнать, и возвратился к лодке. «Сколько времени из-за этой падлы потерял!» — не сразу при­ ходит он в себя, но вздыхает облегченно. Эх, жизнь проклятая! И по ночам-то не спи, на озере майся, дрожи и мерзни на воде, рыбоохраны бойся. И все-то кажется, что вот-вот она нагрянет, прихватит, сети, лодку да еще и мотоцикл отберет, акт составит. Бумаги эти особенно смущают. Лучше бы по морде промеж глаз врезали, чем эти бумаги составлять! Поматерился Петька, отвел душу за свой пережитый страх, поклял свою долю, сгреб мешок с рыбой и унес его к мотоциклу. Потом еще раз сплавал, теперь уже за сетями, принес их с набившейся рыбой и уложил сверху на мешок.