Сибирские огни, 1980, № 2

ЗОЛОТОЕ ДНО 67 Ты' уходишь, нек горбун. Под молчание трибун. ' ; Брел Саша с закрытыми глазами, едва переставляя непослушные ноги, и бор­ мотал: Не сбываются мечты, С ног срезаются мячи. 4 Вчера Аркадий долго не мог уснуть, ворочался, вставал попить воды и утром проснулся поздно, с головной болью. Долго лежал, не хотелось вставать, и все ду­ мал, думал... Вошел Никита Антоныч, покряхтел, полотенцем прихлопнул мух на столе. — Слышь, Канка,— сказал он, убедившись, что внук не спит,— а вчера что друг твой натворил: машину покурочил и Кольке Мочалову всю морду разбил. Колька в милицию заявлять поехал. — Ты о ком? — встревожился Аркадий. — Как о ком? О Сашке Махове. Разве вы вчера не вместе были? Поздно ты при­ шел, я подумал, что вы опять на лавочке вместе сидели. Хотя постой-постой: он пья­ ный был, а ты тверезый. Значит, не вместе были? — допытывался дед. — Не вместе,— растерянно ответил Аркадий.— Но это невозможно, чтобы Саша был пьяным! Тут что-то не так. — Вот тебе и невозможно,— спокойно возразил дед.— Бывает, что и корова ле­ тает... Порода маховская вся такая,— обреченно махнул он рукой.— У Петьки и пра­ дед пьяница был, не приведи господь. -В крещенский мороз за четушку на спор в край деревни босиком бегал. Природа, видать, одолевает. — Ну вот, развел философию,— хмуро отозвался Аркадий, поспешно одеваясь. — Чем ты ему пособишь? — пытался остановить его дед.— Разве что сам заместо него в тюрьму сядешь? — Дедушка, ну что такое ты говоришь! — укорил его Аркадий, и Никита Антоныч смутился. ' — Дак это...— засуетился он.— Ты хоть поешь. — Потом, дед, потом. Пойду я. Но идти никуда не нужно было, потому что без стука растворилась дверь и во­ шел Саша. Он вошел неуверенно и остановился у порога: бледный, поникший, в больших охотничьих сапогах, в старенькой, застиранной клетчатой рубашке, под глазом синяк, ухо распухшее, губа вздулась. Он робко перешагнул порог, и дед первым опомнился, подставил ему стул, на который Саша тяжело плюхнулся. — Пропал я, Аркадий,— шмыгнул он носом и опустил голову. Аркадий сел рядом с Сашей на табуретку, обнял его за плечи, и тот не выдер­ жал, судорожно всхлипнул, — А ведь я хотел сегодня в город ехать,— проговорил он с трудом.— Пошел мой институт на пропасть! А позору ^сколько! — Саше!, милый! Ну как ты мог? Как мог ты напиться пьяным, поднять руку на человека? У меня в голове не укладывается! — Сам не знаю,— вздохнул Саша.— Отец меня напоил.— Он прижал ладонью синяк под глазом, поморщился, головой покачал.— Не то, не то я говорю! При чем тут отец? Сам во всем виноват! Почему не отказался?— вот что главное. Никогда у меня не было охоты выпить, даже из любопытства. А тут выпил, да полный стакан, да еще добавил.» Ну и одурел. Кулаки зачесались. Эх, дурак я! Что ж, натворил—отвечу. — Это отец твой виноват1 __ Что отец? — покачал головой Саша.— Он мне насильно в рот не лил. __ Послушай, Саша, ну попроси ты у этого-Кольки прощения — и дело с концом. Но Саша заупрямился: — Мне уже предлагали. А я не буду. Язык не повернется. Не такой я человек, чтобы прощения у кого-то просить, Хватит с Кольки того, что мать просил» его,.уни-