Сибирские огни, 1980, № 2

66 ГЕННАДИЙ СОЛОВЬЕВ Потом он смутно припоминал, как вышел на улицу, к домам. Дорога кренилась то влево, то вправо, то вставала дыбом, попадались под ноги кирпичи, палки, пута­ лась проволока, так что дважды он чуть не упал. Встречная машина ослепила его так, что стало больно глазам, и Сашка, выругав­ шись, запустил в нее палкой. Она ударилась об колесо, и отлетела в сторону. «Боже мой, какой же я пьяный!» — схватился он за голову. Машина остановилась недалеко от него, посветила красными подфарниками, в их свете видно было, как вышли йз нее люди и вошли в дом. Сашка подобрал палку, подкинул ее в руке, примеряясь, и упрямо пошел к машине. Когда он оказался сов­ сем близко от нее, то увидел, как из ограды вышли двое, сгибаясь под тяжестью мешка, который они держали за углы и за завязку; третий, обогнав их, открыл багаж­ ник, и они, раскачав, забросили его туда. — Рыбка свеженькая, только что с моря, довольны будете,— услышал он тонкий, писклявый голос Кольки Мочалова. — Ага, попались! — закричал Саша, подбегая к ним.— Я вам покажу, как за на­ шей рыбой приезжать. А ты, холуй, меня попомнишь! Вот тебе за моих мартынов! Размахивая палкой, как саблей, Саша молотил ею по машине, после каждого удара оставляя вмятины, разбивая стекла. — Что ты делаешь! — закричали люди.— Это кто такой? Откуда взялся? Они ловили его за руки, за одежду, но Саша, потеряв палку, ускользал от них, выворачивался из рук, и они втроем никак не могли его поймать. «Ах, какой я лов­ кий!»— похвастался он перед самим собой, уверенный, что им никогда его не поймать. Но Кольке удалось ухватить его за рубаху, она затрещала, поползла по швам, и это привело Сашу в ярость. — Ах ты, сучий потрох! — прохрипел он любимую отцову поговорку и, упоенно развернувшись, с такой силой намеренно в лицо ударил Кольку, что тот отлетел к ка­ литке да так и остался лежать, скуля и подвывая. Но Саша тут же и сам согнулся от двух хлестких ударов в ухо и живот — это те двое, что с Колькой были, вместе напа­ ли на него. — Так вы, гады, меня бить! — прорычал* он и пошел подвешивать удары то од­ ному, то другому, с удовольствием отмечая, что его удары достигают цели, а их — так себе, даже не больно. Но вот они вцепились в него все вместе, и Саша упал на землю. «Сейчас они меня убьют»,— пронеслась в голове совсем не страшная мысль. Но и вцепившиеся в него потные, тяжело дышащие водкой люди не могли встать, потому что Саша крепко держал их руками за одежду. — Сапогами его, пьяницу, сапогами! — услышал он Колькин голос и ощутил два крепких пинка в спину. Оставив в руках державших разорванную рубашку, Саша вы­ рвался и кинулся на Кольку, своего главного врага. Саша ударил его так, что рука занемела, и, глядя на поверженного Кольку, прорычалт — Убью, паскуду! Он стоял, опираясь на машину, раскачивался и мотал ушибленной рукой. — Разбил я пальцы о его рожу,— непонятно кому жаловался он. Из темноты выскочила мать, запричитала: — Ой лишенько мое! Да что ж ты делаешь, Шурка? Пойдем, сынок, домой. Она обхватила его обеими руками, оттащила от машины, и Саша сразу покорил­ ся, пошел с нею. — Пальцы я разбил, мама. Пальцы больно,— пожаловался он. — В милицию завтра заявлю! — плакал Колька, забегая сбоку.— Посадят тебя в каталажку, отсидишь срок, будешь знать, как на людей кидаться. За машину сполна ответишь, сполна! Тихий, тихий, а смотри, что вытворяет! — Не лезь, Колька! — слезливо выкрикнула Надя.— Споили парня, сгубили. Уйди, а то глаза выцарапаю! Она держала Сашу, и он покорно шел рядом с нею, бормоча себе под нос: Мяч лежит в своих воротах. Солнце — черной сковородкой.