Сибирские огни, 1980, № 2

40 ГЕННАДИИ СОЛОВЬЕВ — Далеко, деда, собрался? Старик остановился около внука, который, расстелив на травке старое одеяло, лежал на животе в тени и читал книгу. «А ведь одыбался Канка! На человека стал походить. А был-то — краше в гроб кладут. Слава те господи!» — поблагодарил дед бога, в которого давно уже отвык верить. — Пойду тычки срублю. Те, что на море, старые, сопрели, как бы ненароком не сломались. Был со мной такой случай: стал я тычку втыкать, а она возьми да сломайся. Я так и вывалился из лодки. Хорошо, неглубоко было, выбрался. А один рыбак вот так на самой середке в воде оказался, а лодку волной отопнало. Так и сгинул, не вы­ плыл в одеже. Море растяп не любит. — Я с тобой, помогу нести,— вызвался Аркадий. — Пошли, коли хочется. Вдвоем веселее. , От огородов до самого моря-озера протянулось большое болото, заросшее осо­ кой, камышом и темно-зеленой рогозой. Когда Никита Антоныч еще молодым был, плескалось тут озерцо, и прямо через него выплывали рыбаки в море. А потом об­ мелело, заросло камышом и болотной травой, и только в центре все еще сохранялось маленькое блюдце воды. Рядом с ним вырос густой кудрявый тальник. Кривым он здесь рос, не таким, как в околке, но три-четыре тычки попрямее дед надеялся най­ ти. Каждый год чуть ли не до самой воды выкашивались тут осока и молодой камыш. Конечно, человек в силе, да если еще у него какой-нибудь транспорт есть, не станет косить эту траву, в которую заходил бродячий скот, мял ее и путал, но пенсионеры для своих коровенок косили здесь. Еще издали Никита Антоныч узнал своего одно­ годка Алексея Степановича Мотылева, Гримкиного дядю. Часто останавливаясь и от­ дыхая, он косил молодой камыш. Они поздоровались, присели на скошенную траву. Аркадий пристроился рядом. — А говорил: сил нет, старый! Да на тебе еще пахать можно — вон сколько тра­ вы напластал! — подшучивал над своим товарищем дед Никита. — На мне, как на той леченой кобыле, далеко не уедешь,— отговаривался Алек­ сей Степанович, вытирая платком мокрое от пота лицо.— Что ж делать? Надо на ко­ ровенку сена набить. . — Пока старуха моя, покойница, жива была, я тоже маялся, дерЖал корову. Как сбыл — ну будто чё потерял. А теперь привык. — Не держал бы корову,— Вздохнул Алексей Степанович, устало вытянув тон­ кие, высохший руки,— да песцов корл# 1 ть нечем. Нам-то самим молока много ль на­ до? Ты, Антоныч, здоровше меня, на море плаваешь, а я не могу: голова стала кру­ житься. Ну как из лодки вывалюсь! Неохота безо время помирать. Раньше Гримка рыбы давал, а теперь сам песцов завел. '' — Не держи ты этих песцов, не майся. Охота тебе? В наши годы только на за- валинке сидеть, а нам трудиться приходится. — Так-то оно так, да все хочется сыну денег на машину зашибить,— признался Алексей Степанович. — Был бы сын добрый, приехал бы помочь сена накосить,— проворчал Никита Антоныч.— Взял бы отпуск и приехал. Так нет же, зимой приезжает, когда работы нет. Мясо, гусей от тебя везет, не стесняется. Зря вы со старухой маетесь.' Все равно в хорошие не выйдете. И к себе жить он вас не возьмет. Не нужны мы, старые, молодым. — А нам того и не надо,— просто ответил Алексей Степанович.— И позвал бы не поедем. Мы и одни как ни то проживем. Вот только бы деньжат собрать ему на машину. Дед Никита потер ладонью колючее лицо, покачал головой, встал и пошел, бор­ моча что-то себе под нос. Аркадий нагнал его, заглянул в лицо. — Плохие мы дети,— сказал он,— если старость своих родителей не можем упо­ коить. Сами разве старыми не будем? — А грех некой,— посмотрел на него дед ясными, добрыми глазами,— родителя своего в старости бросить. Ведь он же тебя выродил, выкормил, вырастил. Раньше