Сибирские огни, 1980, № 2

36 ГЕННАДИЙ СОЛОВЬЕВ С моря донесся нарастающий гул моторов: возвращались рыбаки. На этот раз последним показался Петька Махов: у него больше всех сетей стоит на море. Небри­ тый, грязный, облепленный рыбьей чешуей, он внимательно посматривал по сторонам. И было отчего волноваться: в лодке два мешка рыбы. Очень удивился Петька, увидев сына рядом с Канкой Качуриным, круто развернул лодку. — Шурка! — закричал он хрипло.— Ты че тута делаешь? — Здравствуйте! — сказал Аркадий в наступившей тишине, но Петька даже не взглянул на него. — А ну марш в лодку! — остервенело прохрипел он сыну.— Рыбак, горбину твою мать! Еще раз тебя с этим идивотом увижу — голову откручу! Саша встал, хмурый, угрюмый, виновато посмотрел на Аркадия. — Иди, иди,— тихонько сказал Аркадий,— послушайся отца, а вечером приходи к нам, если захочешь. Дед Никита с досадой бросал в таз с водой выпотрошенных чебачков и бурчал себе под нос: — Да разве ж это рыба? Так, мелочь, семечки. Язык только об них мозолить. Карась — вот это рыба. Поймаешь, бывалоча, лаптя на кило весом, поджарит его ста­ руха — до чего же скусный! Эх, мне бы сейчас силу прежнюю, я бы на море на весле ходил, безо всякого мотора обошелся бы. Сказал так Никита Антоныч — и засела эта мысль в голове. Неужели он не смо­ жет, как раньше, доплыть до кромки моря и поставить сеть? После завтрака Аркадий прилег отдохнуть и сквозь дремоту услышал шаги и шум на потолке. Он вышел во двор и увидел, что дед пытается спустить с чердака одновесельную лодку-долбленку. — Прими-ка, Канка, не дай ей стукнуться. Аркадий попридержал лодку за нос и вместе с дедом уложил ее на землю. — Вот она, милушка,— приговаривал дед, смахивая ладонью с лысины пристав­ шую паутину.— Сам делал. А в прошлом году приболел... Всё, думал, отрыбачил, по­ просил ребят на чердак ее закинуть, чтобы не рассохлась. Давай-ка утащим на при­ стань, она легкая. Как ни легка была лодка, но, протащив ее метров сто, они выдохлись и пова­ лились на травку. — Эхма,— вытирал дед мокрую лысину,— силы-то что значит нет! А как, бывалоча, я ее один на плече уносил, как игрушку! Аркадий молчал, тяжело дыша, и от сознания своего бессилия ему хотелось плакать. От пристани медленно шел Мелёхин с какой-то сетью в руках. —- Отдыхаете? — присел он рядом на зелененькую травку-муравку. — На пристань, паря, дотащить не можем. Один старый, другой хворый... Я, Мак- симыч, прямо тебе скажу,— строго проговорил дед,— есть у меня две старенькие се- тешки, так я хочу ставить их на кромке моря. Ты уж не сымай их, мы не на продажу, для себя токмо, для пропитания. — Да мне, дядя Никита, жалко, что ли? — даже чуть обиженно ответил Мелё­ хин.— Не такой уж я беспонятный. Кого я из своих ребят хоть раз обидел? Работа у меня такая... И у меня самого стоят сетешки на море. И мне что-то надо жевать, а по­ том звери у меня. Мелёхин, как почти все в этой деревне, держал песцов. — Карасиков охота, Максимыч,— жалобно протянул дед. — Лови, жалко, что ли,— повторил Мелёхин.— Оттого озеро не оскудеет. У мо­ ря жить — и рыбы не поесть? На тебе еще эту сеть, снял я ее на море. Пользуйся моей добротой,— пошутил он. — Эту мне не надо,— отказался дед.— Это она у меня будет как ворованная. Нам своих двух хватит. Много ль нам с внуком рыбы надо? Мелёхин ничего не сказал, встал, легко поднял лодку, взвалил ее на плечо и не- т.ялбт< ' А ' ■' ■ !■' Оу ЯТЭЭм ■ ТСНбМЙСГ торопливо пошел к пристани,