Сибирские огни, 1980, № 2

32 ГЕННАДИЙ СОЛОВЬЕВ но, рубль-другой имеется, и цель, в общем-то, есть, однако желание свое осуществля­ ют они не сразу. Сначала поговорят о чем-нибудь постороннем: своих мотоциклах и подвесных моторах, достоинствах и недостатках «Жигулей» и «Москвичей», пожалуют­ ся друг другу на улов, на оскудение озера, хотя все знают, что это неправда, что ры­ бы, после того, как запустили пелядь, леща, судака и омуля, стало куда больше, чем раньше. И уж потом, когда все, кажется, переговорено, кто-нибудь, самый нетерпе­ ливый, вдруг скажет, доставая мятый рубль: — Ну что, мужики, по рыжему? Переговариваясь, переругиваясь, они уходят за магазин, садятся на переверну­ тые ящики и выпивают. Слушать их разговор еще тошнее, чем разговор их жен: с са­ мым серьезным видом рассказывается о том, кто сколько выпил, и что было выпито, и как кто после до дома добрался. А их суждения о предметах малознакомых: о политике, о технике, о воспитании детей настолько категоричны и невежественны, что поневоле становится не по себе. Нет, тот, кто решился бы по ним составить мнение о народе, был бы глубоко разочарован и раздосадован, а доверчивый человек мог бы совершить нелепую ошиб­ ку да еще и других ввести в заблуждение. • , Аркадий остановился на крыльце, чтобы передохнуть, подышал глубоко, зная, что в магазине дышать будет куда тяжелее. Из магазина доносились голоса, смешки, громкое позевывание. Аркадий вошел в магазин. Все, как по команде, замолчали и посмотрели на него. Он и раньше замечал, что люди смотрят на него как-то странно, будто какого подвоха ждут, и потому не решался первым заговорить. Да и о чем ему разговаривать с такими, как Петька или Ванька? Народу было много, люди стояли вдоль стены, у прилавка и посреди помеще­ ния, многие из них были уже с покупками, но не уходили. Аркадий невольно прошелся взглядом по сумкам: почти из каждой торчала бу­ тылка водки или вина. Оглянувшись, он увидел Петьку Махова, который сидел на по­ доконнике, щелкел семечки, а шелуху сплевывал прямо на пол. Черные кожурки при­ липли к его мокрой губе, но он этого не замечал. Рядом с ним приткнулся Колька Мочалов с бурой от слюней потухшей папиросой. Оба они неприязненно взглянули на него, и Аркадий поспешно отвернулся. У прилавка он увидел Сашу Махова, и они внимательно друг на друга посмотрели. Что-то заставило его повернуть голову к две­ ри: в магазин вошла Дуся Кабакова, и он нёЬольно на нее засмотрелся. Маленькая, стройная, она, кажется, на месте устоять не могла, все ее крепкое тело было непре­ рывно в движении, а на гладком белом лице, как всегда, блуждала неопределенная улыбка. Из рассказов деда Аркадий уже знал кое-что о ней: вышла замуж за Веньку Ка­ бакова, да только плохо жили. Венька пил «по-черному», гонял ее и бил, а она никому об этом не рассказывала, никому не жаловалась, все сносила терпеливо. А потом раз­ вязал он ей руки: поехал пьяный на море и не вернулся, утонул. Сразу Дуся Аркадию понравилась: при встрече здоровалась первой и всегда с улыбкой. От ее улыбки на душе становилось радостно. И смотрит она весело, но необидно, приветливо, как-то тепло. Все в ней Аркадию нравилось: и как она ходит, и как смеется, и даже плато­ чек беленький, в синий горошек, что плотно прижимает светлорусые волосы. Он даже завидовал ей: умеет же она так запросто с людьми обходиться. И сейчас, как только вошла, так и затараторила: — Эй, бабы-мужики, мужикИ-бабы, кто последний, я первая буду! — и заулыба­ лась так, что верхняя десна обнажилась. — Я! — поспешно ответил Аркадий и не то от волнения, не то от духоты закаш­ лялся. Редко теперь его донимал кашель, а тут, как нарочно, при людях закашлялся, и как ни старался его унять, как ни проглатывал судорожно слюну — ничего не получа­ лось. Когда кашель все-таки унял, передохнул и оглянулся, увидел, что все на него смотрят, а те, кто рядом стоял, отодвинулись. Тоскливо сжалось от обиды сердце, на глаза навернулись слезы, и, чтобы не выдать себя, он крепко, до боли, сжал зубы.