Сибирские огни, 1980, № 2

ЗОЛОТОЕ ДНО 29 рено было, шумели камыши, длиннокрылые чайки молча проносились над ними, а еще чуть выше неудержимо тянулись черные тучи. Озеро он услышал раньше, чем увидел. Оно было где-то рядом, шумело и плес­ калось, как какой-то чудовищный зверь. Качались, кренились, падали и снова вставали высокие камыши, крупные волны ходили даже в них. Аркашка взбежал по узкому гребню канавы на последний бугорок, и море-озеро открылось перед ним. Оно было огромным, и если не смотреть по сторонам, казалось, что нет на свете больше ничего, кроме этой тяжело ворочающейся воды. — Вот оно какое, наи/е море,— сказал дед Никита.— Шумное сегодня. Сердится. Ишь вон какие беляки! — Красивое! — прошептал Аркадий.— Только страшное. — Оно и спокойным бывает. Вот погоди', переменится погода, оно и успокоится. — Смотри, деда, лодка! — вьжрикнул Аркадий.— Не боится! Какой-то смелый рыбак плыл вдали по озеру: билась лодка на волнах, то исче­ зала, то вновь появлялась, и казалось, что волны вот-вот ее сомнут,-раздавят, захлест­ нут,— такой маленькой она выглядела по сравнению с ними. — Это Петька Махов, не иначе. Есть тут у нас такой. На море ездит в любую по­ году. Отчаюга, ох и отчаюга! Сети у него на море стоят, поплыл выбрать. — А он вернется? — вырвалось у Аркадия, когда он на миг потерял лодку из виду. — Петька-то? Вернется! Такие в огне не горят и в воде не тонут. Было время,— бормотал дед,— и я на море рыбачил. И на неводе был, и на трапе, и сети ставил. Работа моя такая была. Самое хорошее наше море: и вода в нем пресная и чистая, и рыбы много. Да, было время — целовали в темя. Куда уж мне теперь!.. Садись-ка на бережок, внучек богоданный, я тебе удочку смастерил. — Я еще на море маленько посмотрю,— попросил Аркадий. — Посмотри, полюбуйся. А я половлю. Восьмой десяток лет смотрю я на него, а все смотреть не надоест. Из-за темных водяных холмов вставало солнце и, прорываясь сквозь тучи, вре­ менами слепило глаза. Аркадий пошел к деду. Тот редко взмахивал таловым удили щем, но зато всякий раз вытаскивал то окуня, то чебака, то подъязка. Выхваченные из воды, они тряслись и бились в воздухе и шлепались на берег, поросший низкой шел­ ковистой травой. Потом Аркадий часто будет вспоминать дедушкино море-озеро, закрыв глаза, представлять себе неумолчный шелест камыша, мельканье солнечных бликов и гром­ кий скрежет чаек. Он мечтал о том, как придет счастливый день и он уедет жить к этому чудесному морю-озеру, как будет встречать рассвет, ловить рыбу, и, подобно тому смельчаку, плыть на лодке навстречу волнам. А только этой привычной мечте не суждено было тогда сбыться: после десятого класса его забрали в армию, и он попал в Морфлот, и хотя вскоре увидел настоящее море, все мечтал о том далеком, маленьком, так поразившем его воображение. Вернувшись через три года домой, он поступил на химзавод, где всю жизнь ра­ ботала его мать, мечтал съездить к деду в первый же свой отпуск — и вдруг такая дикая, нелепая случайность! ...Сквозь мягкий шум компрессоров, насосов и моторов он услышал тонкий свист и оглянулся. Из лопнувшей трубы под большим давлением вырывалась узкая струйка прозрачной жидкости. Она била в крашеную стену и стекала вниз вместе с мгновенно растворяющейся краской прямо на щиток приборов, отчего он угрожающе задымил. Раздались крики ужаса, люди побежали прочь из цеха, потому что знали, что это за жидкость, знали — может произойти пожар и каким необузданным он будет; к тому же инструкция по технике безопасности требовала немедленно покинуть помещение. Аркадий тоже хотел было бежать, но неожиданно отнялись ноги; он стоял и ошалело смотрел на ядовитую жидкость, растекающуюся по полу. Оглушительно завыла сирена. Она и привела Аркадия в чувство. Он схватил свою полотняную курточку и в три прыжка одолел расстояние от рабочего места до злопо­ лучной трубы.