Сибирские огни, 1980, № 2

12 ГЕННАДИИ СОЛОВЬЕВ — Дед! — строго сказал ему Петька.— Ты че государственное добро воруешь? Сейчас милицию вызову! Мужики захохотали, поднялись, тоже к окошку подошли. — И зародится же такой несознательный старичок! — укоризненно качал головой Петька.— Каждый день повадился за щепками. Дед Никита виновато улыбнулся. — Так все равно, Петя, они пропадут. Сгниют за лето, в землю втопчутся. — Они, дед, тоже денег стоят! — поучал его Петька.— Куда тебе их столько? Гы их солишь, что ли? Дед пожевал впалыми губами. — Солю,— ответил он, обидевшись.— Ты, Петька, рыбу ловишь да солишь, а я щепки. Давай, зови милицию. Она как раз поинтересуется, сколько ты сегодня ночью рыбы поймал. Теперь мужики над Петькой захохотали, не глядя, впрочем, на него. Откуда дед только и узнал? Но не так-то просто было Петьку пронять, за словом в карман не лез. — Сколько есть — все мое! Тебе кто не дает? Ты вот что-то не идешь на озеро мерзнуть, со старухой какой-нибудь в тепле любишь спать,— ехидничал Петька, а му­ жики одобрительно похохатывали. Нельзя иначе, а то вдруг Петька обидится. — Волки вы! — в сердцах выпалил дед Никита, с трудом взваливая на спину ме­ шок со щепками.— Не»даете вы рыбе плодиться, на корню ее унистожаете. Съела вас начисто жадность. — Не сердись, дед Никита,— веселился Петька, довольный собой,— это я так, по- шутковал. Иди лучше с нами выпей. Не выпуская мешка, дед повернулся к ним. — Я с вами не токмо пить, я с вами на одном поле по нужде не сяду. Захлеб­ нитесь вь! в ей! А тебе, Гримка, особо стыдно! — А че я? — растерялся тот и повернулся к своим друзьям, ища сочувствия. — Ну вот зачем человек на белом свете живет, небо коптит? — жалостливо смот­ рел деду вслед Петька.— Рыбы ему, вишь ты, жалко. Так кабы не рыба — и жить тута не стоило. Она ничья, рыба-то. Никто ее не сеет, не пашет, сама плодится. Тут Сибирь, тут бери не ленись, не будь дураком, будь умницей. И он оставшуюся водку стал разливать по стаканам. — Правильно ты, Петя, говоришь,— тоненьким своим голоском поддакнул ему Колька Мочалов.— Когда я в совхозе жил, приезжал к нам один человек. Собрались вот так же на выпивку, он и говорит, что, мол, бедный — это дурак. Что, мол, обога­ щаться надо, рыбу, ондатру ловить и продавать, песцов разводить, скота больше держать. — Да это же умнейший человек! — с живостью отозвался Петька,— А что ж ты в совхозе своем жить не стал? И там всем этим можно заниматься. — Нельзя мне там было оставаться. Вас тут таких много, все, можно сказать. А я там один был. У всех на глазах, как бельмо. Презирать они меня стали: директор, парторг. Потому и уехал. А тут, гляжу, у вас никакой власти нет. Один Бычок, и тот больше спит. Хорошее ему прозвище дали — Комуспишь. Петька засмеялся, по плечу Кольку хлопнул так, что тот едва на ногах устоял. — Правильно сделал. Тут у нас раздолье. Покупай себе лодку, мотор, будешь на море ездить, как мы. И ничего не бойся. Мелёхин — наш мужик, он нас не очень-то I • трогает. — Пусть только тронет! Раз обидел одного, снял на море сети — и в ту же ночь у него стог сена в поле почему-то сгорел,— с ухмылкой проговорил Ванька Худяков. — У меня он тоже снимал,— признался Гримка Мотылев,— а я пришел к нему и прямо так говорю: не отдашь сети — все клетки пораскрываю, всех песцов выпущу. Покрутился — отдал. — И у меня снимал,— смущенно захлопал глазами Афонька Прошкин,— находит на него порой. Я литру водки купил, выпил с ним — забрал сети. Свояки мы с ним все ж таки... — Раньше он не пил, а сейчас стал. Это к лучшему. С таким человеком всегда договориться можно,— прищурил Петька левый глаз, а правый, как неживой, смотрел