Сибирские огни, 1980, № 1

4 КОНСТАНТИН ЛАГУНОВ Тут и подстерег ее однажды Михаил Кулаков. Неслышно подошел сзади, легонько подтолкнул и тут же придержал за локти, приподнял, поставил поодаль от кромки перрона. — Зачем рисковать без нужды? — Ух ты! Напугал-то как... — Кто красив, тот не пуглив... С этой пустяшной перемолвки все и началось, и окружающий Таню мир разом стронулся, развернулся новой, неожиданной стороной, и са­ мое главное, самое важное и непременное вдруг утратило значимость и весомость, перестало задевать. Время измерялось промежутками меж­ ду свиданиями. Приходила домой на рассвете. Молча выслушивала сонную мамину воркотню и долго не могла остыть, успокоиться, заснуть. В окна вливался белый рассвет, скрипели и хлопали калитки, раскатисто и зычно орали петухи, а Таня все ворочалась и ворочалась на постели, перевертывала, тормошила подушку, то куталась с головой, то вовсе сбрасывала одеяло... Осенью Михаила призвали в армию. Проводы были долгими и соле­ ными от слез. Пока Михаил служил, Таня окончила восьмой, девятый и половину десятого класса. Каждую неделю почтальонша приносила ей письмо. Стоило развернуть страничку, прочесть неизменное начало: «Танюшка, милая моя, единственная...» — как в ушах начинал звучать голос Ми­ хаила, и дальше она вроде бы уже не читала, а слушала, трепеща и за­ мирая. Никто из подруг не получал таких писем, да и ухажеры у них были свои, школьные мальчишки, ничего не смыслящие ни в жизни, ни в любви. Таня очень гордилась тем, что Михаил отличался от них и обли­ ком, и характером, и поступками. Он и шагал не как эти желторотики,— широко, решительно. В посадке крупной головы, в литых широких пле­ чах и выпуклой груди — во всем облике Михаила отчетливо проступала недюжинная сила. Таня была абсолютно уверена: Михаил нравится всем девушкам, и эта уверенность вместе с радостью причиняла порой и ревнивую боль. Она посылала ему свои фотографии, заканчивая каж­ дое, свое послание двумя неизменными словами: «Твоя Таня». Весной шестьдесят девятого Михаил вернулся в поселок, отслужив. И в первую минуту встречи оглушил Таню: — Поженимся, Танюша. Не могу без тебя. Она растерялась; разволновалась так, что влага в глазах сверкнула* Не однажды с подружкой мечтали и фантазировали они, пытаясь за­ глянуть в будущее. У подружки на первый план всегда выходил инсти­ тут и даже аспирантура, а у Тани — замужество, дети, теплый и радуж­ ный семейный мирок. Она и книги читала лишь те, в которых описыва­ лись интимные отношения, счастливые или несчастные — это было не такуж важно. Главное, чтобы там были он и она, встречи и расставания. Посвященные описанию любовных сцен страницы она перечитывала по нескольку раз, и от повторения те не блекли, не теряли притягательно­ сти. То ли природа создала ее слишком чувственной и нежной, то ли она стала такой под влиянием подобного рода книг и кинофильмов, а скорее всего то и другое вместе воздействовали на юную Таню так, что ее, еще подростка, глубоко тревожил и волновал пристальный мужской взгляд. Чем ближе к юности, тем сильней и ощутимей становилось в ней томи­ тельное и щекотное чувство неудовлетворенности. Не училось. Не сиде­ лось. Не спалось... И тут появился Михаил — рослый, сильный, самоуве­ ренный и влюбленный. Ждала его возвращения, как великого праздни­ ка. Читала и перечитывала письма. Видела сладкие сны. И вот оно — желанное, долгожданное... Таня зажмурилась, спрятала лицо на груди парня.