Сибирские огни, 1980, № 1

56 КОНСТАНТИН ЛАГУНОВ — Никого. Можно у вас погреться? — Заходи,— разрешила женщина,— потеснимся. В будке стояли низенький топчан, крохотный дощатый столик и пы­ шущая жаром печурка. — Проходи. Кидай мешок. Садись. Натосковавшаяся в одиночестве словоохотливая женщина говорила без умолку, а Таня вслушивалась в непрерывную стрекотню нойой зна­ комой, но веки смыкались, туманился взор, отяжелевшая голова клони­ лась то на плечо, то на грудь. Тане было страшно неловко за свою сла­ бость, она пыталась казаться бодрой и внимательной, но это не удава­ лось, и женщина скоро приметила это, но не обиделась. — Разморило тя, девка, страсть как разморило. С холоду. Ложись- ка на топчан... С помощью нежданной опекунши Таня распродала кое-какое ба­ рахлишко и на эти деньги смогла протянуть пару недель. За это время тетя Тоня свела Таню к какому-то не то завхозу, не то коменданту, и тот принял Таню уборщицей и ночным сторожем по совместительству. А вскоре освободилось одно место в комнате № 30, и тетя Тоня втиснула туда свою подопечную. Алексей свалился камнем с неба. Вначале в отделе до востребования ей вручили два его »исьма, до смешного коротеньких: «Отзовись, где ты»,— было написано в одном. «Почему молчишь? Напиши, где тебя ис­ кать?»,— гласила другая записка. Сообщив матери и Кабаеву аЛрес об­ щежития, Таня больше не подходила к окошечку «до востребования». Почему не ответила Алексею?, Вряд ли и сама понимала. Но когда Алексей явился к ней, Таня была по-настоящему счастли­ ва. Не таясь, рассказала все, как было, как есть. Выплеснула наболев­ шее и опустошенно, облегченно смолкла, ожидая, но Алексей ничего не сказал, попрощался и ушел. «Чего это он? — недоумевала Таня.— Вроде не обидела». Минуло два дня, и Алексей снова перешагнул порог комнаты. — Читай сама,— сунул свернутую трубкой тетрадку и опять убежал. В тетрадке оказалось длиннющее стихотворение. Первая же строфа ударила Таню.по самому больному. Слезинкой на реснице, Былинкой на ветрах: Чуть дрогнули — скатится, Чуть дунули — и в прах... Так, Таня, не годится, За прямоту прости, Слезинкой на реснице По жизни не.пройти. Скорей ищи защиты, Крепись, ему назло, - Иль продавай вещицы И к маме под крыло. А мама письмам верит И мужа кличет: «дед». Назад в родные двери Тебе дороги нет. Как ты не угадала? Как смел он обмануть? ' Жаль, не начать с начала Уже пройденный путь... Дочитала Таня до этих строк и разревелась, от жалости к са­ мой себе.