Сибирские огни, 1980, № 1

САМОТЛОР 25 утвердилась в мысли, что только работа, именно работа может нару­ шить, взорвать унылое однообразие ее прозябания здесь. И если прежде она заговаривала об этом с мужем просто так, походя, между прочим, то теперь решилась поговорить всерьез. • Решилась и тут же испугалась, попятилась: «Только не сейчас. Озяб. Промерз. Голоден. И эти баржи разгружать...» У самого порога чуть не упала, облилась, в душе плеснулась такая обида на Михаила, что не смогла ее сразу унять. Пришлось поторчать у порога, остыть, успокоиться. Дрожащими руками поставив ведро на скамью у •двери, привали­ лась к косяку. Нашарив ненароком кабаевский талисман, извлекла его из кармашка, покатала в неглубоком ковшике ладони, вспомнила: «По­ тому и не раздавило, что все углы убрал. Или-или... Когда накатит, придавит жизнь, покатай его на ладошке и сожмись, спрессуйся, чтобы выстоять...» И тут же воскресло в памяти широколобое, с чуть примет­ ными скулами, доброе, улыбчивое лицо геолога,—-и в самом деле от­ легло от сердца. Подумала: «Сейчас Михаил заворчит: «Почему не ска­ зала? Зачем сама воду тащила?» Но Михаил и головы не поднял от топки, в которой энергично и сосредоточенно шевырял железным прутом. Вот он поднял голову, взгляды их встретились. — Ты чего?— удивленно спросил Михаил. Таня хотела улыбнуться, но вместо улыбки по лицу расползлась плаксивая гримаса. — Вот так фокус! С чего это? — недовольно спросил Михаил, рас­ прямляясь. Таня смолчала. Скинула куртку, сбросила сапожки и, чтобы отме­ жеваться от недавнего, спросила: — Есть хочешь? — Как волк. Таня сорвалась с места, засуетилась. — Сейчас вскипит чай. Есть икра кабачковая. Сегодня купила три килограмма луку. Настоящего. Крупный и сладкий. Узбекский. Нама­ зать икру на хлеб, сверху лук кружочками — очень вкусно. Сделать? — А посущественней? — Сырок в томате. Пшенная каша. Немного сала осталось от ма­ миной посылки... — Давай сало, лук и.:, а хоть кабачки. Надо было пообедать на буровой... поцапался с Повхом... -— Из-за чего? — Нашел козла отпущенья — баржи разгружать. «Ну и что? — завертелось у нее на языке.— Все грузят. Я каждый день мимо хожу, вижу...» Промолчала. Изрезала последний кусок са­ ла, тонкими кругляшками исполосовала луковицу, накромсала боль­ шими ломтями хлеба и, пока Михаил торопливо и жадно ел, заварила чай. Только насытясь и приняв из рук жены стакан чаю, Михаил вдруг спохватился: — А ты чего не ешь? Она не обедала сегодня. Полдня пробегала в поисках продуктов, выстояла очередь за гречкой, устала и проголодалась, но обида приту­ пила голод, вытеснила все мысли и желания, и, словно мстя ему, сказа­ ла как можно беспечней: — Успею. Попью чайку с печеньем. И все-таки обида вылезла наружу... Когда Михаил сыто и лениво принялся раскуривать папиросу, она вдруг заговорила о том, о чем еще полчаса назад не решалась: — Почему ты не хочешь, чтобы я работала?