Сибирские огни, 1980, № 1

САМОТЛОР 19 Шестой год Хлюпин на Севере. Один из зачинателей Нижневартов­ ска. Ехал сюда на три года. Пока полторы недели загорали на палубе тихоходной баржи, переводили табак, гадали да изумлялись увиденно­ му, Хлюпин непостижимым образом уразумел вдруг, какая это махина — Сибирь! И от мысли, что предстоит ему здесь сотворить своими руками, становилось жарко. И хотелось только одного — выстоять, не подвести, справиться... Палатка — балок — барак. Он прошел эти ступени непри­ метно: за день так намахается, бывало, топором, пальцы ручку не дер­ жат. Тридцать градусов за мороз не считали. Сухари с консервами — плохая ли еда? Иной раз опомнится, оглянется вокруг и сам себе дивным покажется. И откуда эта мощность в них — простых, обыкновенных мужиках? Тут вынырнула нежданная мысль: «Черт возьми! Забудут ведь. Все забудут. Разъедутся. Состарятся. Уйдут из жизни очевидцы. И напло­ дят, настругают пустозвоны холодное, никого не трогающее крошево из не ими прожитого и не ими прочувствованного. Непременно настрогают: свято место не бывает пусто. А надо, чтоб потомки помнили тех, кто на­ щупал Самотлор, взнуздал его и объездил. Сколько раз принимался за дневник. Не получается. Не дал бог. И воспоминания пробовал писать — тоже чешуя. Но без нас, за нас — кто напишет?» Добыл из сейфа тетрадку в клеенчатом переплете. Последняя по­ пытка дневника. Единственная запись: «Наконец-то нас пустили на Самотлор. Решили: первую промысло- ^ вую — бурит Повх. Собрались как на пожар. Впрягли трактора,— ходу. За двое суток проперли двадцать верст. Спасибо деду Морозу. С ходу врезались в «окно» (непромерзшая топь). Ухнул туда буровой блок, 124 тонны, и никаких следов, будто его и не было вовсе. Глубина окна — 4 метра, а холод минус пятьдесят пять. Сорвался Сашка Черник, шап­ кой в сугррб. Бадретдинов ему: «Накройся. Лопухи отморозишь. За что драть будем?» Посмеялись. Сбили злость. И гатить окно. Семь суток пихали бревна в прбвал. Ни дня, ни ночи. Полушубки звенели, как коль­ чуги. Выдернули блок Рванули дальше... Сафиуллин обморозил обе щеки. Золотой мужик. Заместитель на­ чальника главка, а спеси — никакой. И с виду от работяги не отличишь. Только разве очки...» ' Запись обрывалась. Хлюпин поморщился. Разве таким языком на­ пишешь летопись Самотлора? А как монтировали буровую... Нефтяной душ Повха под первым фонтаном... Об этом нельзя молчать. Нельзя за ­ быть... 3 Течение так сильно рвануло ведро, что Таня качнулась и свалилась бы наверняка, если б не выпустила дужку. Река подхватила налитую до половины посудину, вертя и покачивая, понесла вниз. Скакнув с мостков, Таня следом припустила по берегу. Настигла ведро, шагнула в воду, и сразу та накрыла девушку с головой. Вынырнув, Таня сердито выплю­ нула воду, вздохнула облегченно и совсем близко увидела сверкающий обод ведра. Пока обходила его с глубины, ведро ускользнуло из-под рук, неведомая сила подхватила ее и, несколько раз крутнув волчком, помча­ ла к чернеющей невдалеке плоскодонной барже. Отчаянно и слепо, изо всех сил, забила она по воде руками. Стремительно и неотвратимо на­ двигалась на нее черная, страшная стена кормы. Беззвучно и жутко, как в разинутую пасть, ушло под корму ведро, и в том месте, где оно скры­ лось, Таня увидела кипящую впадину. «И меня туда»,— мелькнуло в. сознании, 2*