Сибирские огни, 1980, № 1

* «ЗА ТЕНТЕТНИКОВЫМ В СИБИРЬ...»_________________________ 191 Представим на миг, что в его доме пос­ ле смерти писателя обнаружились , бы неизвестные главы второго тома, сатириче­ ская направленность которого против ус­ тоев крепостничества и царизма не вызы­ вала никаких сомнений. Подобное попусти­ тельство рассматривалось бы отнюдь не в пользу проштрафившегося сановника, изве­ стного всей великосветской Москве свято­ ши и ханжи (летопись московской жизни и, в частности, воспоминания А. Смирновой- Россет сохранили на этот счет немало сме­ хотворных историй). Вот потому-то, видимо, он и отдал слабые черновые наброски пер­ вой редакции 1845 г., а сокрыл последний, завершенный вариант «Мертвых душ». Имя Гоголя было под запретом. За одно только слово «великий» по отношению к умершему писателю И. С. Тургенев был от­ правлен в ссылку в деревню. Как выяснил московский краевед Б. С. Земенков, «бла­ гонамеренный» историк Погодин за поме­ щение в печати цитированного мной некро­ лога (где содержались нежелательные властям подробности болезни и смерти Го­ голя) был отдан под надзор полиции. На­ следники писателя тщетно пытались издать его сочинения, смогли это сделать лишь после смерти царя Николая I в 1855 году. Вспомним и некоторые факты биографии Гоголя. 19 апреля 1836 года на сцене Алек­ сандрийского театра в Петербурге впервые давался «Ревизор». Демократически наст­ роенная публика восторженно приветство­ вала спектакль, чиновная же столица него­ довала. Официозная булгаринская пресса обвиняла автора в искажении действитель­ ности, а император признался, что доста­ лось всей его администрации, но больше всего — ему самому. Гоголь смутился. Он не ожидал, что его назовут «потрясателем основ». А между тем чутким ухом прислушивался к разго­ ворам о пьесе. Приблизительно через год, уже на чужбине, он напишет пьесу «Теат­ ральный разъезд после представления но­ вой комедии». Вот суждение одного лишь зрителя,— мы словно стоим с Гоголем в тени колонны Александринки в достопа­ мятный вечер 19 апреля 1836 года: «Нет, это .не пустые безделушки; на это обратить нужно строгое внимание. За эдакие вещи в Сибирь посылают. Да если бы я имел власть, у меня бы автор не пикнул. Я бы его в такое место засадил, что он бы и света божьего не взвидел». Это, повторяю, написано в 1837 году. А вот что произошло в 1851 году (по «Воспоминаниям» Л. И. Арнольди). Де­ ло было на именинном обеде у И. В. Кап­ ниста, московского гражданского губерна­ тора. «Обедали в палатке, украшенной цве­ тами: в саду гремела полковая музыка. Гоголь опоздал и вошел в палатку, когда уже все сидели за столом... Я сидел возле зеленого стола, за которым играли в ера­ лаш три сенатора и военный генерал. Один из сенаторов, в военном же мундире, с не­ годованием посматривал на Гоголя. «Не могу видеть этого человека,— сказал он, наконец, обращаясь к другому сенатору во фраке.— Посмотрите на этого гуся, как важничает, как за ним ухаживают...» — и все четверо взглянули на Гоголя с презрени­ ем и пожали плечами. «Ведь это револю­ ционер,— продолжал военный сенатор,— я удивляюсь, право, как это пускают его в порядочные дома? Когда я был губернато­ ром и когда давали его пиесы в театре, поверите ли, что при всякой глупой шутке или какой-нибудь пошлости, насмешке над властью, весь партер обращался к губер­ наторской ложе. Я не знал, куда деться, наконец, не вытерпел и запретил давать его пиесы. У меня в губернии никто не смел и думать о «Ревизоре» и других его сочинениях. Я всегда удивлялся, как это правительство наше не обращало внимания на него: ведь его стоило бы за эти «Мерт­ вые души», и в особенности за «Ревизора», сослать в такое место, куда ворон костей не заносит!» Остальные партнеры почтен­ ного сенатора совершенно были согласны с его замечаниями и прибавили только: «Что и говорить, он опасный человек, мы давно это знаем». ...В 1978 году в библиотеке Нежинского педагогического института имени Н. В. Го­ голя мне посчастливилось найти альманах «Мнемозина» за 1824 год. Находка эта весьма симптоматична. Институт некогда назывался гимназией высших наук князя Безбородко. В нем с 1821 по 1828 год учился Гоголь. Советскими исследователями установле­ но, какое огромное влияние оказало на воспитание будущего писателя так назы­ ваемое «Дело о вольнодумстве», возник­ шее в гимназии в связи с доносами профессоров-реакционеров на молодого преподавателя Белоусова за его «вольно­ мыслие». Думая о первой книге Гоголя, идиллии в стихах «Ганц Кюхельгартен», написанной еще в стенах гимназии, невольно замеча­ ешь созвучие ее названия с именем де­ кабриста Вильгельма Кюхельбекера. Об этом в свое время писал покойный ленин­ градский литературовед, профессор В. И. Десницкий. Он установил творческое воз­ действие поэзии Кюхельбекера на гоголев­ скую идиллию и высказал предположение, что в лицейской библиотеке, которой за­ ведовал студент Гоголь, .мог находиться издававшийся В. Кюхельбекером и В. Одо­ евским альманах «Мнемозина». Теперь точ­ ка зрения В. И. Десницкого приобретает еще большую убедительность. Хочется добавить, что Гоголь не мог не знать об аресте и ссылке Кюхельбекера в Сибирь в 1826 г.,— приговор по делу де­ кабристов тогда же печатался в газетах. А ведь идиллия писалась в 1827 г. и была издана в 1829 г. Безусловно, это свиде­ тельствует об известном гражданском му­ жестве юного Гоголя. В свою очередь Кю­ хельбекер и другие декабристы, отбывав­ шие сибирскую ссылку, внимательно следи­ ли за книгами Гоголя.