Сибирские огни, 1980, № 1

«ЗА ТЕНТЕТНИКОВЫМ В СИБИРЬ...» 189 В журнале «Киевская старина» за 1902 год я вычитал на этот счет интересное сви­ детельство. Исследователь творчества Го­ голя В. Шенрок писал: «В февральской книжке «Исторического вестника» напеча­ тана часть Vспасенных рукописей и прило­ жены факсимиле. Тем не менее считаю не лишним сказать слова два об их истории. Спасением их мы обязаны покойному М. П. Погодину, который, узнав от слуги Гоголя, во время предсмертной болезни -писателя, что он истребляет свои черно­ вые бумаги, поспешил приехать к больно­ му приятелю и незаметно для него подо­ брал разрозненные клочки, положил их в наволочку, а последнюю в чемодан Гоголя и увез к себе. Впоследствии он принялся за разбор этого хаоса, но применил не вполне практичный способ: он подбирал куски по смыслу) но это оказалось так трудно и сложно, что, не достигнув резуль­ тата, Погодин эту работу оставил. После смерти его бумаги перешли к также ныне покойному академику Кулику и, наконец, к П. Я. Дашкову, догадавшемуся применить более простой и целесообразный метод объединения клочков: он подбирал их про­ сто по цвету и виду бумаги и после про­ должительных и упорных усилий, говорят, достиг блистательного успеха». Куда же девались эти драгоценные клоч­ ки? Они попали после революции в разные книгохранилища: в Ленинскую библиотеку, в Государственный исторический музей и в другие рукописные собрания страны. Иные из «клочков разобраны и опубликованы. К сожалению, большинство из них — вари­ анты той первоначальной редакции, кото­ рую еще знали по публикациям Т855 года. В 1952 году ленинградский литературо­ вед Г. фридлендер установил, что один из клочков, ранее считавшийся отрывком рукописи цикла «Выбранные места из пе­ реписки с друзьями», является куском ру­ кописи второго тома. Последний же, окон­ чательно завершенный и подготовленный к печати вариант Гоголь сжег в ночь с 11 на 12 февраля 1852 года... Сжег? Да, с детских лет, со школьных учебни­ ков (об этом же говорится до сих пор и в вузовских курсах) мы привыкли считать, что Гоголь, неудовлетворенный весьма схематичными «положительными» образа­ ми своей поэмы, прежде всего Костанжог- ло и Муразовым, сознательно предал ог­ ню это свое произведение за десять дней до смерти. Но так ли на самом деле? Тщательное изучение обстоятельств тра­ гедии приводит к единственному выводу: нет, Гоголь сжег рукопись не сознательно, а случайно, по ошибке. Тому есть прямое доказательство. Когда Гоголь умер, тысячи поклонников его таланта ждали от друзей покойного сведений о последних днях жизни писате­ ля, о судьбе второго тома «Мертвых душ». Слухи носились самые странные. Неожи­ данная смерть Гоголя, человека в послед­ ние месяцы, по наблюдениям многих, не­ обыкновенно деятельного и работоспособ­ ного, вызывала недоумение: ведь ему не было и 43 лет! Наконец, в печати начали появляться краткие сообщения. Так, в жур­ нале «Москвитянин» был напечатан доволь­ но пространный некролог, написанный М. П. Погодиным. «Ночью во вторник он долго молился один в своей комнате. В три часа призвал своего мальчика и спросил его: тепло ли в другой половине его покоев? «Свежо», от­ вечал тот. «Дай мне плащ, пойдем: мне нужно там распорядиться». И он пошел, с свечей в руках, крестясь во всякой комна­ те, через которую проходил. Пришед, ве­ лел открыть, как можно тише, чтоб никого не разбудить, и потом подать из шкафа портфель. Когда портфель был принесен, он вынул оттуда связку... Мальчик, догадав­ шись, упал перед ним на колени и сказал: «Барин, что вы это, перестаньте!» — «Не твое дело»,— отвечал он, молясь. Мальчик начал плакать и просить его. Между тем огонь погасал, после того, как обгорели углы у тетрадей. Он заметил это, вынул связку из печки, развязал тесемку и уло­ жил листы так, чтобы легче было принять­ ся огню, зажег опять и сел на стуле перед огнем, ожидая, пока все сгорит и истлеет. Тогда он, перекрестясь, воротился в .преж­ нюю свою комнату, поцеловал мальчика, лег на диван и заплакал... Поутру он сказал гр. Т.: «Вообразите, как силен злой дух! Я хотел сжечь бумаги, дав­ но уже на то определенные, а сжег главы «Мертвых душ», которые хотел оставить друзьям на память после своей смерти». В бумагах М. П. Погодина уже после его смерти была найдена переписка между ним и «гр. Т.» (графом Александром Пет­ ровичем Толстым, в московской квартире которого с 1848 г. жил и умер Гоголь). Пе­ ред сдачей некролога . в набор Погодин отослал его Толстому для прочтения. В от­ вет тот писал: «Думаю, что последние строки о дейст­ вии и участии лукавого (т. е. «злого духа».— В. О.) в сожжении бумаг можно и должно оставить. Я мог бы об этом не говорить никому...» Погодин отвечал: «Я сам долго думал, почтеннейший граф Александр Петрович, о тех строках, кои ос­ тановили на себе Ваше внимание. Но име­ ем ли мы право умолчать их? Они заклю­ чают черту важную, без коей историческое изображение неполно, следовательно, не верно». Погодин оставил набор без изменения. Так поклонники Гоголя узнали, что он хотел оставить друзьям законченную поэму, но случайно, непреднамеренно сжег ее по ошибке. Почему произошла эта роковая ошибка? Случайно ли? В некрологе Погодин ничего не писал о знакомстве Гоголя со священ­ ником Матвеем Александровичем Констан- тиновским,. сыгравшим зловещую роль в драме жизни писателя. В 1902 году журнал «Тверские епархиальные ведомости» опуб­ ликовал воспоминания протоиерея Ф . И. Образцова. Он писал, что много лет тому