Сибирские огни, 1980, № 1

* СУДЬБА КОНФЛИКТА_________ ___________________ .______________________ 175 В то же время заострение коллизии под­ час связано с сознательным поиском ху­ дожника, с его искренним стремлением нащупать злободневную проблематику, придать ей существенность. Читатель охот­ но откликается на подобные книги, подчас они вызывают бурную публицистическую полемику, как, например, острые жестко­ конструктивные повести В. Тендрякова «Ночь после выпуска» и «Затмение». С точ­ ки зрения объективного хода литературы эти опыты представляют собой, думается, некий отрицательный эксперимент. Такие эксперименты в определенной дозе полез­ ны, но их результат никогда не бывает са­ модостаточным. Или вот повесть А. Ткаченко «Четвертая скорость» («Наш современник», № 5—6, 1978). Ее главный герой Максимилиан Ми­ нусов, прозванный Максминусом, исполня­ ет обязанности сторожа в гаражном коопе­ ративе. Человек он наблюдательный, не ли­ шенный философической жилки. С его по­ мощью нам открываются судьбы несколь­ ких автомобилистов. Впрочем, судьбы ли? Нет, пожалуй, слово «судьба» здесь черес­ чур значительно. Все рассказанное про Ру­ дольфа Сергунина, Мишеля Гарущенко и его пассию Люду Дееву, славную учитель­ ницу Ольгу Борисовну и, наконец, героя дневников Максминуса Алексея Конькова пронизано, каскадом всевозможных пери­ петий. Несмотря на иронический тон повес­ ти, мы быстро замечаем: в ней перемежа­ ются события комические и драматические. Но вырулить меж двух краев автору не до­ велось. Биографии героев разбежались в разные стороны, контакт персонажей полу­ чился чисто наружным — за счет присутст­ вия Максминуса. Развитие этих биографий в свою очередь идет по законам наружного заострения. Ладно, еще Люда Деева в миг любовного разлада сожгла машину Мише­ ля. И... и добилась в конце концов права стать его супругой. Эта мелодрама не ли­ шена юмора и авантюрности. Алексею же Конькову выпала планида менее веселая. Во время войны семья Коньковых очути­ лась на оккупированной территории, отец Алексея стал старостой и после прихода Советской Армии бежал. А к мальчишке — ему было тогда десять лет — прилепилось клеймо «сын предателя». Жизнь Алексея надломилась. Главное, он сам, куда бы ни попал, везде настойчиво объяснял, кто он и что он. Многие, понятное дело, начинали сторониться. Не удалась Конькову женить­ ба, летал он с места на место, попадал в разные истории и в конце концов погиб из- за «показного геройства», провалившись с машиной под лед. Казалось бы, сложная, противоречивая судьба. Но она как-то затерялась в записках Максминуса, свелась к пересказу единич­ ных событий... Да и биографии других ге­ роев никак не перекликаются с историей Алексея, безразличны к ней. И уж совсем повисает в воздухе катаст­ рофа на шоссе, где по случайному стече­ нию обстоятельств гибнет в своем новень­ ком «Запорожце» Ольга Борисовна. Еще одна гибель, еще один аварийный момент. Только общий смысл этих нешуточных про­ исшествий остался, увы, смазан. Ситуации заострились, но не нашли в себе никакой единой, глубокой идеи. Ныне, как считают многие критики, в про­ зе главенствует конфликт Гражданина и Мещанина. В центре внимания остается, та­ ким образом, альтернатива индивидуализма и общности. Только теперь она мыслится не в частных формах типа «эгоист — кол­ лектив», а более универсально. Впрочем, приходится учитывать, что, во- первых, здесь предельно широко — зачас­ тую до расплывчатости — трактуется поня­ тие «мещанство». Оно превратилось — но­ минально— в средоточие всех грехов со­ временного человека, берущих начало в злокозненном эгоизме, всяческом рутинер­ стве и «бездуховности». Во-вторых, дилем­ ма Гражданин — Мещанин по неизбежнос­ ти абстрактна и смахивает на ярлык. А зна­ чит— равнодушна к богатству человеческих индивидуальностей и социальных ситуаций. При такой поляризации плюса и минуса в беллетристике сохраняется вероятность лобовой дидактики и предвзятого мора- < лизма, что маложелательно. По-прежнему предстоит отстаивать принцип художест­ венной полноты, реалистической правдиво­ сти и неодносторонности, чуждой равно ка­ рикатуре и идиллии. В какой мере акцент критики на конфлик­ те «Гражданин — Мещанин» соответствует духу и стилю литературы? Согласимся, что тут учтены действительные черты времени. Г ерои — «мещане» — куркули, приспособ­ ленцы, обыватели, закоренелые себялюб­ цы— обильно населяют прозу 60—70-х годов и подвергаются суровому суду. Вмес­ те с тем в мотивах и обстоятельствах их по­ ведений, в их лицах и личинах таится тыся­ ча контрастных оттенков. Литература не только оперирует абстракцией «мещан­ ства», но и подвергает ее проверке опы­ том жизни. Мещанин современного образца сперва обнаружил себя в беллетристике как злост­ ный потребитель. Он патологически одер­ жим добычей материальных благ. Ныне галерея героев, пораженных «вещевой бо­ лезнью», весьма велика. Характерный для традиции пример — Леночка, героиня ран­ ней пьесы В. Розова «В поисках радости». Злым гением вклинилась она в жизнь свое­ го мужа, молодого и талантливого ученого, в жизнь, его родных. Все цели свелись у Ле­ ночки к ожиданию новой квартиры, к алч-. ной заготовке мебели и прочего имущест­ ва. Кончается история тем, что в миг семей­ ного скандала юный Олег, брат Лениного мужа Ивана, рубит дорогостоящие шкафы отцовской шашкой. Персонажи пьесы делились на два лаге­ ря в зависимости от своего отношения к вещам и комфорту. Силы их были в общем- то равны. Если Иван, поддавшийся губитель­ ному влиянию, в финале смятенно уходит вслед за мещанкой-супругой, то Олег празднует моральную победу. К тому же на его глазах восстает против рвачества приезжий парень Генка, выступивший про­ тив собственного отца, хитрого хапуги.