Сибирские огни, 1980, № 1

В НАЧАЛЕ ВТОРОГО ВЕКА 167 Обратимся, например, к сцене суда над Мещеряковым. Подсудимый оказывается на возвышении, а судьи — главный из них Брусенков — располагаются на нижней площадке. Богата музыкальная тема Меще­ рякова — от походного зова трубы до сим­ фонических фрагментов, с ним же, в ос­ новном, связаны и народные мелодии. Н е-{ сравненно беднее, одноцветнее и суше по­ добные темы Брусенкова. Нельзя не отметить очень разные (и по характеру, и по сценическому времени), но одинаково интересные актёрские работы В. Гуркина (Петрович), Ю. Музыченко (Глу­ хов), В. Лукьянова (взводный). Совершенно неповторимый и точно разработанный об­ лик придает своему персонажу Стрельни­ кову, ближайшему сподвижнику Брусенко­ ва, артист В. Алексеев. Он как бы утрирует психологический портрет своего учителя, а в сущности раскрывает логическое его продолжение. Словом, спектакль «Соленая Падь» с видимой определенностью выражает наме­ тившуюся в режиссуре нашего театра тен­ денцию к сближению эмоционально-зре­ лищного ряда с аналитическим, углублен­ ным социально - психологическим проник­ новением в духовный мир человека. Испытание классикой «Поддельными ключами не откроешь...», «А Гоголь молчит...», «Сберечь «Чайку», «Куда ведет лестница?». Это — названия не­ которых статей, появившихся в последние годы в центральной прессе о прочтении классики современным театром. Куда реже авторы таких статей выносят в заголовок более спокойные слова — «Классика и сов­ ременность», «Ждать нежданного». И сов­ сем единичны весьма обнадеживающие — «Неувядающая жизнь классики». Споры о современном прочтении клас­ сики шли всегда, нет оснований полагать, что в ближайшем будущем все дискуссион­ ные вопросы найдут свое решение ко все­ общему благоденствию, ибо такое благо­ денствие означало бы полное равнодушие к классике. Острый интерес к классическому репер­ туару обусловлен еще одним чрезвычайно важным обстоятельством. Издавна творче­ ские возможности театра измерялись его способностью поставить классическую пье­ су. Нередко даже труппы формировались с расчетом, чтобы в ней были представле­ ны все типажи грибоедовского «Горе от ума». Думаю, что и сегодня для любого драматического коллектива весьма эффек­ тивным творческим экзаменом является ис­ пытание классикой. Как же в последние годы выдерживает это испытание Омский драматический театр? И теперь еще наш зритель тепло вспо­ минает спектакль «Смерть Иоанна Грозно­ го» по пьесе А. К. Толстого. Неменьшим успехом пользовалось прекрасное пред­ ставление «Сирано де Бержерак» по Э. Ро­ стану. Секрет долголетнего успеха этих спектаклей, очевидно, в том, что их созда­ тели нашли в недрах самих произведений прошлого такие аспекты, которые близки и сегодняшнему зрителю. Омский драматический театр издавна проявляет постоянный интерес к мировой классике, к драматургии современных ино­ странных авторов. В этом ряду нельзя не назвать «Призраки» Эдуардо де Филиппо в постановке Л. Шалова (1975), «Топаз» Марселя Паньоля, поставленный Я. Киржне- ром (1976). Наконец, успешно идут две пьесы Т. Уильямса: «Орфей спускается в ад» (постановка А. Хайкина) и «Царствие земное» в постановке Я. Киржнера. Быть может, особую значимость в по­ стижении мировой классики имели для Ом­ ского театра именно две последние поста­ новки. Драматургия Т. Уильямса сочетает в себе социально - психологическую драму со щедрым насыщением сюжета мифоло­ гической символикой. Наконец, вся драма­ тургия выдающегося американского авто­ ра отличается сильным лирическим звуча­ нием. Работа над пьесами Т. Уильямса невольно сближала режиссуру театра. Во всяком слу­ чае в спектаклях «Орфей спускается в ад» и «Царствие земное» значительно меньше, чем в других постановках Я. Киржнера и А. Хайкина, ощущается их приверженность к разным режиссерским стилям. Здесь у одного из них как будто с большей яс­ ностью проявляется интерес к лирико-сим­ волическим сценическим средствам, а у другого — к средствам социально-психоло­ гической драмы. Все это совсем не значит, что названные спектакли утратили свое индивидуальное ¡звучание. Если бы такое случилось, то спек­ такли эти, еще не родившись, сразу бы умерли. Точно сказано быдо: «Лирическое начало драматургии Уильямса определяет не только ее морально-этическое содер­ жание, но и стилистику, то есть составляет важнейшую особенность художественного метода писателя. Поэтому, когда речь идет о пьесе Уильямса, личная зараженность ре­ жиссера не только проблемами,- но и самой авторской болью становится не просто же­ лательной, но эстетически необходимой. Холодный профессионализм вообще редко бывает животворен, но для пьес Уильямса он оказывается попросту губительным» («Театр», 1978, № 10, с. 95). Сила этих спектаклей РмсКой драмы в том, что в драматургическом материале бы­ ли точно определены точки соприкоснове­ ния со зрителем, в спектаклях этих не было модного тогда и ныне еще полностью не изжитого режиссерского стремления пере­ иначить пьесу, поспорить с ее автором, перевернув с ног на голову смысл про­ изведения. Но ведь видел омский зритель на сцене своего театра и нечто другое. Порою вме­ сто спектакля шла как будто бы читка пье­ сы: все буквально так, как написал некогда классик, а зритель равнодушен, театр не смог затронуть его душевных струн. Не