Сибирские огни, 1980, № 1

В НАЧАЛЕ ВТОРОГО ВЕКА 159 же глубинные народные истоки победы. Как отмечал постановщик спектакля «Из записок Лопатина» Л. Шалов: «...Симонов развивает мысль, объединяющую все его произведения,— солдатами не рождаются. Мы верны этой мысли. «Кроме мужества выжить, есть еще мужество жить»,— это нам хотелось сказать». Слова Таланова-старшего тогда, в 1943, отдавались в сердце каждого: «Горе-то ка­ кое ползет на нашу землю. Многострадаль­ ная русская баба плачет у лесного огнища... и детишки при ней, пропахшие дымом по­ жарищ, который никогда не выветрится из их душ». А разве сегодня рассказ Лопати­ на о повешенной фашистами девушке, его размышления о том, что полное отмщение за подобные злодеяния невозможно, вол­ нует и потрясает зрителя меньше? Видится общее между этими двумя спек­ таклями и в мотиве возвращения, который буквально пронизывал «Нашествие». Вспом­ ним слова Ольги о Федоре: «Он уходил, а теперь снова вернулся. Он рядом с то­ бой стоит, он снова твой, мама»... Мотив возвращения звучит и в спектакле «Из записок Лопатина». Заслуженный ар­ тист РСФСР В. Мальчевский тонко и точно выстраивал линию поведения своего Вяче­ слава. Первое столкновение с ужасами войны надорвало его, он не смог преодо­ леть растерянности, его признали больным и направили в глубокий тыл. Здесь он де­ лает все, что может. Но как жить дальше? Как чувствовать себя спокойно в Ташкенте, когда товарищи твои в самом пекле войны? Как посмотрит на всю эту историю люби­ мый друг Вячеслава — Лопатин? Отсюда — гордое достоинство и угловатая застенчи­ вость при встрече. В этих сценах многое определяет Лопа­ тин — центр всего спектакля (народный артист РСФСР Б, Каширин). Встреча друзей радостна, но и трудна для обоих. Лопатин Каширина терпеливо, без устали борется за друга, прощая ему многое. Чувствует Лопатин, что какие-то изменения произо­ шли в Вячеславе, изменения обнадежива­ ющие. В стихах Вячеслава слышно настойчи­ вое стремление разобраться в самом себе, но далеко не все пока он решил для себя. При всей сдержанности и уравновешенно­ сти Лопатин в этой ситуации резок, ибо убежден, что никто не вправе сам отстав­ лять себя от войны. Потому-то слова Вя­ чеслава при прощании с Лопатиным: «На­ пишу, обязательно напишу...» возвращают его Лопатину, возвращают нам, определяя пафос спектакля. Действие спектакля «Четыре капли» по В. Розову (постановка А. Тумиловича) раз­ ворачивается сегодня. Но как помогает театру усилить публицистическое, граж­ данское звучание, придать спектаклю ма­ жорный тон обращение к военному прош­ лому! Две последние новеллы обрамлены рассказом автора о своем фронтовом ра­ нении, о том, как его спасла женщина-врач. «Чтс я — один из миллионов раненых сол­ д а т— для измученного ночными дежурст­ вами, потоком раненых, операциями па­ латного врача? — звучит голос автора за кадром.— Нет, ни ум, ни знания, ни даже талант никогда не заменят на земле этого поразительного, исцеляющего душу и тело тепла человеческой доброты!». И как же нелепы, неуместны на этом фоне «незаменимые», уверенные в своей безнаказанности, «добрые» Чашкина и Во- ронятников, так и не решившиеся наказать прогульщика и рвача. Как кощунственно выглядит равнодушное хамство молодой диссертантки и ее приятелей, похоронив­ ших подлинные чувства в ворохе пустых слов и претенциозных рассуждений. Да, подвиг советского народа в Великой Отечественной войне всегда будет для нас мерилом не только патриотизма—^мери­ лом человечности, честности, доброты. Мысль о народном характере войны на­ ходила свое художественное воплощение и в других спектаклях театра. Скажем, в «Солдатской вдове». Но вся проблематика этого спектакля направлена в современ­ ность, помогает увидеть героическую ро­ дословную труженика сегодняшнего дня. В этом сила и значимость спектакля, его ценность для современного зрителя. Так, звеньями одной цепи оказываются история и современность. Еще К. С. Ста­ ниславский замечал на этот счет: «Нет се­ годня: есть движение из вчера в завтра». В сущности, ведь независимо от времени, которое находит свое воплощение в спек­ такле, режиссерская мысль и актерское слово аккумулируют свое время, материа­ лизуют свое понимание сегодняшних проб­ лем, Хронологически спектакли Омского драм- театра по пьесам И. Дворецкого «Человек со стороны», Г. Бокарева «Сталевары» и А. Гельмана «Протокол одного заседания» разделены всего лишь одним-двумя года­ ми. Но насколько заметно различное отно­ шение к так называемым производствен­ ным проблемам у создателей этих спек­ таклей. Название «Сталевары», несколько нейтральное, омичи заменили на актив­ ное— «Спроси самого себя». В начале 1976 года Омский театр осуще­ ствил постановку новой «производственной» пьесы — «Протокол одного заседания». К этому времени и зритель успел убе­ диться, что производственный конфликт может приобрести такую остроту и драма­ тизм, какие далеко не всегда приобретает какое-либо бытовое столкновение. Обстоя­ тельство это, правда, дало сразу же повод к крайним выводам противоположного ха­ рактера. Так, А. Гельман в своем диалоге с И. Дворецким, по-моему, слишком кате­ горичен: «И вообще я думаю , что в лич­ ной жизни сейчас нет таких страстей, какие есть на производстве». Полагаю, что дело скорее в ином: те­ перь производственные конфликты полу­ чили значительно большее, чем раньше, нравственное наполнение. Ведь в пьесе А. Гельмана и в спектакле Омского театра, как, впрочем, и в спектаклях других теат­ ров, дискуссия идет прежде всего о чело­ веке, степени его нравственной силы, мере его гражданской ответственности за все происходящее вокруг, «Пожалуй, никогда