Сибирские огни, 1980, № 1

112 ВАЛЕРИЙ Мне нравится, чем дальше, тем сильней размеренная смена дней, ночей, чередованье месяцев, сезонов... Но в непреложность милую законов такие ты привносишь нелады, что ни на что я больше не надеюсь. Летит в глаза мне бездна, беспредельность... И вдруг надежда...— словно взрыв звезды! Хвала вам, кто живет в подобном мире. И вы не забывайте обо мне... А помнишь, как-то раз у нас в Сибири ударили морозы по весне, как тенью обреченности потом молоденькие листики темнели, и только ели горько зеленели... ..Ло ты была, пожалуй, ни при чем. * * х Вслед за летним, удушливым днем унесутся машинные гулы. И несмело в покое ночном ветер вытянет трубочкой губы. Встрепенется листва за окном. «Осени меня»,— буду молить я. Пусть откроется в грезах, о чем шелестят тополиные листья. Вопрошая, ответить, увы, лишь мешают слова человечьи. Заглушая наречье листвы, ответвляется наше наречье. Так зачем же, рассудок поправ, зазвенит ли обитель лесная, зазудит ли селение трав, зажурчит ли протока речная, слух сулит суеверной душе, замирающей словно впервые, откровенья! Но счастлив уже, голоса различая родные. * * * Обостренное зрение рук напряженно во тьму простираешь, но шагнешь за магический круг костерка — и себя потеряешь. С леденящей вселенской тоской, беспредельность увидев воочью, вместе с лодкой, палаткой, тайгой постепенно становишься ночью.