Сибирские огни № 11 - 1979

цами. Получилось очень похоже. Женщины засмеялись, но сдержанно. Они уважали старость. Старик между тем, пройдя несколько шагов, остановился и огля­ делся, будто что-то припоминая. Прошел еще немного вверх по тече­ нию и стал раздвигать ногами полынь, изредка поднимать какие-то предметы, но тут же их отбрасывать. — Ищет что-то аксакал. Клад, наверное. Женщины тоже свернули с дороги и стали потихоньку подходить к старику, гадая про себя, что же может он искать на этом пустом бере­ гу, на котором до строительства плотины, кроме полыни и сусликовых нор, кажется, никогда ничего не было. —- Салям алейкум, аксакал,— сказала бойкая Наталья. — Салям, салям,— старик поднял на женщин глаза и улыбнулся беззубым ртом. Джигит оказался обыкновенным древним дедом. У него было мон­ гольского рисунка лицо и жидкая седая бороденка. Узкие глаза, подер­ нутые старческой слезой, были по-детски бледно-голубыми. ’ Когда-то они, наверное, были быстрыми и жгуче-черными. Старость уравнивает всех. Если он и отличался в чем-то от знакомых им деревенских дедов, так, пожалуй, только тем, что те сидят на солнце по завалинкам, а этот еще может ездить верхом по степи. Восточная важность осталась у не­ го разве что в походке. Едва он поздоровался с женщинами, как стал быстро и многослов­ но рассказывать о себе, путая русские, казахские и украинские слова. Из его рассказа Получилось, что когда-то, когда именно, он не мог объяснить, но очень давно, здесь, на этом месте, старик даже потопал для убедительности галошами, стояла его юрта. Он со старшей женой и молодой женой, сыновьями и дочерями пригоняли сюда овец, коней и жили здесь до больших холодов. Они летовали на этом месте два или три года, сейчас старик точно нЬ помнит. И всегда ставили юрту на од­ ном месте. Они откочевывали сюда, когда лед еще стоял на реке, поили скот в проруби и пасли его на этой стороне, а когда река становилась мелкой, перегоняли овец на другую сторону и пасли там. Однажды старая жена вывесила сушить кошмы. Было тепло, так же как сейчас, но большая вода еще не прошла. Он сказал ей: зачем? Будет еще снег, сильный ветер с песком и сырость. Кошмы только по­ портит. Она не сделала, как он велел. Утром проснулись, вода стояла у самого входа в юрту. Он вышел, кошм не было, их унесла вода, уплыли. — Туда, туда,— старик показал рукой вниз по течению. И казан уплыл. Старик хотел побить жену за то, что та его не послушалась, и за то, что плохо вмазала казан. Но старший сын, бала (старик показал, каким был в то время сын), не дал. Тогда старик решил их выгнать вме­ сте с матерью, но надо было много думать. Молодая жена еще не рожа­ ла ни разу, а у старой был большой живот. Старик поймал хорошего барана, перекинул через седло, чтобы ехать в русское село за аракой. Старшая жена, которая до этого пряталась от него и выла, выбежала из юрты и вцепилась ему в стремя. Она была очень верующей и не хо­ тела, чтобы он ехал. Она просила, чтобы он лучше ее убил, но не ездил. Но он был очень зол на нее за все: и за кошмы, и за казан, и за то, что .она рожала детей, а у молодой жены, которая жила у него уже два го­ да, детей не было. Он оттолкнул ее ногой и поехал. Женщины осуждающе качали головами. — Дикий был,—успокоил их старик. Вернулся он через трое суток избитый и без плети. Хорошо, хоть на коне (коня ему сберегла стару­ ха, которой он продал барана), К юрте он подъехал тихо, шагом. Он ни на кого не сердился, всех простил. Юрта стояла выше, чем когда он уезжал, и на кольях суши