Сибирские огни № 11 - 1979

Уже светало, когда Соловьев приказал прекратить подвозку скаль­ ного грунта. Пригруженная негабаритами перемычка больше не обрушалась. — Еще десяток кузовов грунта и по домам,— сказал Илья Сте­ панович. Все кончилось очень просто и буднично. Осталось только утомле­ ние бессонной ночи. Шоферы торопились поставить в гараж машины; еще можно было успеть поспать. Соловьев стоял на свежем, только что отсыпанном грунте спасенной перемычки. Неожиданный поток пузырился внизу. Вода казалась черной в утреннем полусвете, но была сейчас нестраш­ ной и уровень ее падал на глазах. На будке, где еще недавно спаса­ лись проходчики и которая теперь, когда почти рассвело, казалась совсем рядом, белели три полоски пены. Они опоясывали будку, и со­ здавалось впечатление, что вода убывала импульсами. Вот она течет, дымится на одном горизонте. Ты смотришь не отрываясь, но в какой-то момент, непостижимый для глаза, все ее бегущее зеркало вдруг оседа­ ет, и на будке, и на берегу остается белесая отметина. Вода убыла, но когда? Это уловить было невозможно. Соловьев думал об этом и о том, что все его труды, труд людей его участка мог сегодня пол» ;еть к черту. За спиной взрёвывали на подъеме машины. Эти неравномерно и грубо рвущие тишину звуки не доходили до его сознания и не мешали ему думать, но каждый раз, когда очередной КРАЗ, форсируя обороты, одолевал подъем, под ло­ жечкой у него образовывалась тягучая пустота, преддверие приступа. У Ильи Степановича так давно не болел желудок, что ему не хоте­ лось верить в испытанные симптомы. «Нервы»,*-думал он, хотя чувст­ вовал себя совершенно спокойным. Ощущение пустоты проходило, и он тотчас забывал о своей болезни, но тревога, возникшая в каких-то за­ коулках мозга, не исчезала, искала выхода. Он начинал думать о детях. Впопыхах он забыл разбудить Юльку и предупредить, что едет на участок. А надо было это сделать. Сейчас ему представлялось, что кто- нибудь из детей встал, скорее всего Юлька, она вошла в его комнату, трет кулаками глаза, качается на непроснувшихся ногах и старается понять, почему нет отца. Скомкано одеяло, стоят тапочки, а отца нет. Если встал Мишка, то он непременно будет звать: «Папа, папа, ты где?» Пойдет на кухню, заглянет в ванную и будет орать в полный го­ лос: «Па-а-па!». А Юлька будет нервно с головой закручиваться в свое одеяло, брат мешает ей досмотреть какой-то там сон. Соловьеву стало смешно, и одновременно он почувствовал к сыну острую жалость. Он знал, что если Мишка не найдет его, то обязательно будет плакать. Может быть, тут же упадет на его диван, зароется в подушку и будет плакать. А потом уснет. «Да, собственно, что я здесь стою, дежурка ждет, я давно бы мог уехать...» — повернулся, чтобы идти в прорабку, и увидел КРАЗ, беру­ щий подъем. КРАЗ был новенький, с зеленой кабиной, со вздрагиваю­ щими, похожими на короткие антенны, габаритными указателями на бампере. И он ревел, как будто радуясь новизне и силе своего дизеля. Соловьев сначал рассмотрел машину, а потом услышал рев. И в тот же момент грузовик исчез из поля зрения, словно он был нарисован и его стерли. Пустота, возникшая в Соловьеве, требовала воздуха, он судо­ рожно стал открывать рот, пытался вздохнуть поглубже, но воздуха все равно не хватало. Пустота внутри него ширилась, и это становилось невыносимым. Соловьев успел подумать, что это, наверное, смерть, но тут сознание оставило его, и он стал падать. Сменный мастер Щукин терзался от недовольства собой. Он рабо­ тал уже пять лет, но вел себя сегодня, как мальчишка. Это было ужас