Сибирские огни № 11 - 1979

шенно невозможно, а идти одному, оставив ребят в забое, он тоже не мог. Матерясь и беспрерывно сплевывая, он поплелся за ними. С перфораторами на плечах идти стало легче. — Пойдешь в армию, просись в водолазы, маленький придурок,— кипел Герман.— И проси, чтобы тебя спускали поглубже и подольше не вытаскивали. Вдруг погас свет. — Этого только нам не хватало для полного счастья,— пробубнил Баев, свободной рукой тараня темноту, чтобы ненароком не ударить перфоратором идущего впереди Володю. В тот момент, когда проходчики уже шли по грудь в воде, Поно- марчук еще ничего не знал о затоплении. Он безмятежно спал на столе, «козел» исправно грел, привычно тарахтели дизели компрессоров, и ничто не мешало ему спать и видеть сны. Пономарчук не слышал, как вода начала заливать будку, как пус­ тая консервная банка всплыла и стала позвякивать, ударяясь о чугун­ ную зимнюю печку, не слышал он и как зашипел, забулькал, запарил затопленный козел. Начал он ощущать во сне беспокойство и постепен­ но просыпаться после того, как дважды поперхнулись компрессоры. А когда дизели заглохли окончательно, он вдруг резко сел, точно его кольнули иглой. Вода уже подошла под самый стол, на котором он спал, и, сев, Пономарчук зачерпнул обоими сапогами. Он инстинктивно подо­ брал ноги и в ужасе, ничего не соображая, смотрел, как вокруг него плавают старые рукавицы, обрывки толя, пустые коробки из-под сига­ рет и его собственная каска с перчатками, которую он, перед тем как лечь, положил на лавку. Первая мысль, пронзившая его, когда он более или менее пришел в себя, сформулировалась в одном слове «напряжение». Столб с рубильником стоял рядом с будкой, и Пономарчук кинулся туда, не чувствуя обжигающего холода. Рубильник висел высоко, так что ему даже пришлось подпрыгнуть, чтобы достать рукоятку. Поно­ марчук рванул ее вниз, и тут же все вокруг него погрузилось во тьму. Спустя несколько секунд, когда глаза привыкли к темноте, он сов­ сем невысоко над головой увидел три огромных звезды, прилепленные друг к другу. Таких он не видел никогда. Понадобилось какое-то время, пока он понял, что это не звезды, а три прожектора, стоящие на плоти­ не. И тут Пономарчука охватил животный страх, который уже невоз­ можно контролировать волей и сознанием. Он представил, вернее, вспомнил, что будка стоит в нескольких шагах от берега Изгора, и если уже здесь ему по грудь, то, шагни еще, дна не будет, и ему в одежде ни­ как не переплыть реки. Свой же берег спускается таким обрывом, что на него не влезть и с альпинистским снаряжением. Глаза уже хорошо привыкли к темноте и уже можно было рассмотреть отблеск прожекто­ ров в маслянистой воде. Отблеск этот был длинным и терялся вдали, не упираясь в противоположный берег. Спасения не было. Пономарчук метнулся назад к будке. Он не заметил, как взобрался на крышу, изодрав об угол руку. Очутившись в относительной безопас­ ности и немного отдышавшись, Пономарчук, наконец, вспомнил, что он здесь не один, что в тоннеле остались люди .Сначала это лишь мелькну­ ло в сознании, не получив никакой оценки, но уже через мгновение По­ номарчук понял, что ни тьма, ни холод, который пронизывал его до кос­ тей, ни вода, перед которой он только что испытывал животный страх, а именно то, что в забое остались люди, и есть для него самое страшное. Пономарчук застонал. Надо было немедленно идти, плыть в тоннель. Он посмотрел вниз на воду и почувствовал, что нет сил спускаться. Сознание подбрасывало спасительные доводы: поздно, конечно, поздно; жена, дети; поздно, ненужно, неразумно.