Сибирские огни № 11 - 1979

род моей юности». А в 1971 году поэт из­ дает уже целую книгу стихов о вожде — «В Шуше, у подножия Саяна». Здесь были у автора и свои заметные удачи, и свои, тоже очевидные, просчеты. К. Лисовский довольно подробно просле­ живает жизнь Ленина в сибирской ссылке: мы видим Ильича за работой в юдинской библиотеке в Красноярске, следим за его плаванием по Енисею, становимся очевид­ цами встречи ссыльных революционеров в Минусинске, наблюдаем Ильича в его об­ щении с природой, на охоте и т. д. Многие стихи выдержаны в эпически-повествова- тельных тонах, хотя лирическое начало то­ же очень ощутимо в<них, а некоторые ве­ щи (например, «Тропою Ильича») являются чистейшей лирикой. Время, движущаяся История — пожалуй, сквозной поэтический образ всех стихов цикла, сопутствующий изображению Лени­ на. Наиболее полное развитие этот образ получает в лиро-эпическом триптихе «При­ ближался двадцатый век». В Минусинске ждут Ленина и Крупскую. Здесь Кржижановский, Старков, Лепешин- ский и другие революционеры,— «в доме все давно уже в сборе, здесь друг к дру­ гу каждый привык, и все чаще в их разго­ воре промелькнет вдруг слово: «Старик». Медленно тянется время, герои то и дело поглядывают на циферблат часов. И как предысторию эпохи революций, как за­ тянувшееся, томительное затишье перед грозой,— «в углу, в футляр заключен, длинный маятник чистой медью отбивает глагол времен». Картина напряженного ожидания взрывается сценой приезда Ле­ нина, ритмико-интонационный рисунок сти­ ха заметно изменяется, действие развора­ чивается во все убыстряющемся темпе. Вот и час двенадцатый пробил... Девяносто девятый год1 Молодой еще, крутолобый Человек за столом встает. Вместо традиционной новогодней речи Ильич произносит тост за Россию револю­ ционную: Стих, казалось, Звон мелодичный. Бури явственно слышен ров. В темпе бешеном, необычном Закрутились стрелки часов. И, медлительное недавно, Время властно свое берет. Миг становится часу равным, Дню — Становится 'равным год. Кончается долгая и душная ночь само­ державия, наступает стремительный рас­ свет: скоро вспыхнет «Искра», скоро — «Есть такая партия!»,— скажет на весь мир Владимир Ильич». Приближается век двадцатый. Наступает ленинский век. Знаменитая строчка А. ОдоевскЬго — «Из искры возгорится пламя» — в различ­ ных художественных вариациях проходит через весь цикл и существенно обогащает образ движущегося Времени, Истории. На стыке этих метафорических рядов поэ­ ту удается наиболее удачно и органично связать прошлое и настоящее, совместить ретроспекцию с современным углом зре­ ния. В стихотворении «Костер над Енисеем» поэт рассказывает, как во время стоянки парохода молодые революционеры, отпра­ вившись «подальше от чинодралов, от куп­ цов, от их банальности и фальши, от их пустопорожних слов», залюбовались могу­ чим Енисеем: Река неистово бурлила, Спеша морскую ширь достичь... — Глеб, ты смотри: какая сила! — Мы покорим ее, Ильич! Горит костер, Енисей «в час предвечер­ ний» впервые слышит «напев призывный «Варшавянки»... Поэтический рассказ мно­ гозначителен и интересен, но только заклю­ чительная строфа, поднимая его до симво­ лического обобщения, придает стихотворе­ нию необходимую силу художественного синтеза прошлого и настоящего: Горел костер... . В туманной дали Взлетали искры до небес... Не эти ль искры Нынче стали Огнями Красноярской ГЭС? Зарисовки Ленина, так сказать, прямо «с натуры» не всегда удаются автору. В стихотворении «Опять шумит над Шу­ шенским пурга...» К. Лисовский пишет: Ильич не спит. Под вьюги злобный свист Он быстро пишет, брови сжав упрямо. И падают на белоснежный лист Два первых слова: «Дорогая мама!» Вдумаемся, почему же эти строки вызы­ вают какой-то внутренний протест. Может, потому, что автор отдает здесь дань той тенденции обытовления ленинско­ го образа, той крайности бытописательства, которые порой проявлялись в советской ху­ дожественной Лениниане? Может, потому, что мы достаточно хорошо начитаны и на­ слышаны об атмосфере любви и дружбы, царившей в семье Ульяновых, о любви и уважении Владимира Ильича к матери,— и стихи не открывают нам в этом смысле чего-то нового? Отчасти так оно и есть. Однако вспомним известные рисунки ху­ дожника Н. Жукова «Слушая Бетховена», «Аппассионата», вглядимся в выражение ли­ ца Ильича,— и мы поймем, в чем просчет автора стихотворения. Ведь Ленин пишет письмо матери; каза­ лось бы, в выражении его лица должны быть любовь, доброта, забота, печаль и т. п. А в стихотворении — Владимир Иль­ ич пишет слова: «Дорогая мама!» — «пи­ шет, брови сжав упрямо»! Согласитесь, психологический жест здесь не тот. Часть стихов К. Лисовского посвящена Шушенскому, которое «сегодня стало —