Сибирские огни № 11 - 1979

Это неожиданное «только», мягко гово­ ря, озадачивает: как может быть «падким» на «моду» и на «скандал» герой, которому заведомо отданы все авторские симпа­ тии,— человек, видимо, нелегкой жизнен­ ной судьбы (он «спал в снегу», «на ветру пронзительном дрог», «мерзлую корку на двоих делил» и т. д.)? Казалось бы, стоит ли тут огород горо­ дить? А «городить», оказывается, стоит, и без излишних предисловий автор раскрывает нам суть «проблемы»: Знаем мы эти штучки-дрючки, Различаем тщеславия зуд!.. Нынче мальчики-недоучки Старомодными нас зовут. Что нс, по-своему правы, вроде! Как и прежде, так и сейчас К этой самой, простите, моде Отношенье свое у нас. Как видим, весь гнев, весь пафос автора направлен против «мальчиков-недоучек», сиречь против молодых поэтов, подвержен­ ных преходящей «моде», алчущих «славы бойкой» да считающих «в залах хлопки». Можно и должно осудить вместе с авто­ ром «тщеславия зуд», этакую неуемную жажду легкого, «эстрадного» успеха, что была свойственна молодым нашим литера­ торам. Но только ли молодым, только ли «маль- чикам-недоучкам» «зуд» этот не давал и не дает покоя? И не весьма ли проблематичен, наконец, сам «вопрос» о молодых поэтах-«недоуч- ках» в наше время? Ведь подавляющее большинство из них, как известно, никак не может сказать о себе: «Мы академиев не кончали!» Да и «заполярных гудков раскаты, Ангары смиренной волна», и мно­ гое другое, чем измерялась и измеряется жизненная ценность поэтической строки,— все это ведомо им, молодым, отнюдь не понаслышке. Читаем, однако, дальше: Не кичась Консонансом хлестким Или рифмою корневой. Вновь она (строка.— В. К.) в телогрейке жесткой Отправляется в поиск свой. Что ж, доброго пути! Но опять же: с ка­ ких пор консонансы, корневые рифмы и прочие «штучки-дрючки» противопоказаны поэзии? Разве сам автор ими пренебрега­ ет,— вспомним хотя бы его стихотворение «На Часовенной горке»? И разве поиск до­ стоверного и жгучего жизненного содер­ жания мыслим без изысков и находок фор­ мального порядка? Понятно, что и «консо­ нанс» и «корневая рифма» употреблены в стихотворении как некие символы форма­ листического штукарства, но, право же, это не какие-то фетиши, и стоит ли их по­ носить всуе!.. Досадно, что верно намеченную, серьез­ ную, ответственную тему — о поэзии, пи­ тающейся живыми соками действительно­ сти, и о поэзии умозрительной, оторванной от жизни,— писатель разменял на пере­ палку с «мальчиками», перепалку, очень похожую на пресловутые споры «отцов и детей». «Модные поэтические хлыщи» поминают­ ся недобрым словом не единожды в стихах К. Лисовского конца 50-х — начала 60-х го­ дов. Иных же, более достойных представи­ телей нашей писательской молодежи, он не увидел. И в этом — субъективная узость, однобокость его художнической поэзии. А что же главный и любимый лирический герой поэта? Это человек «трудной биографии», мно­ го побродивший по свету, многое повидав­ ший, переживший и перестрадавший. А время давит плечи с тяжкой силой. Я не хочу сдаваться. Не хочу! Но то, что раньше мне доступным было, Теперь уже, увы, не по плечу. («Звезда П олярная гляд и т в «аю ту...») Судьба героя драматична: еще полный жажды действия, он, «как птица... с подби­ тым крылом», вынужден жить теперь лишь воспоминаниями: Да, поздно, мой город! Нежданно, Свое я отъездил. по-рысьи подкрался недуг. Полярные мне отсверкали созвездья. Сполохи не вспыхнут вокруг. («На отчем пороге»). Тоскуя об ушедшей своей молодости («Как чайкой стать? Как на исходе ночи, о, молодость, догнать, вернуть тебя?»), герой поэта задумывается о тех, кто идет на сме­ ну его сверстникам и соратникам, слиш­ ком рано сгорающим «под высоким нака­ лом эпохи», и приходит не к очень утеши­ тельным для себя выводам: Что им, юным, здоровым, беспечным, До каких-то усталых больных? Им, наивным, сдается, что вечно Будет молодость длиться у них. Улетают в закатных пожарах, Продолжая свой путь по прямой, Равнодушные к мужеству старых. Насмехаясь над славой былой. В проникновенном, горестном стихотво­ рении «Одинокий вожак» (строки из него процитированы выше) поэт рисует трагиче­ ский образ «лебедя-старика», когда-то бывшего вожаком стаи. Теперь он безна­ дежно отстал от молодых, и в то время, как не помнящие родства «птенцы шебут­ ные» «сил набирают для полета», для него уже «нет на свете завиднее счастья, чем в полете, в пути умереть». По целому ряду стихов, созданных на переломе 50-х — 60-х годов, нельзя было не почувствовать, что поэт остро ощущает нехватку новых, свежих, сильных жизнен­ ных впечатлений и ощущений. Отсюда __ ретроспекции, воспоминания о прошлом, элегические ноты, драматизм ситуаций, в которых оказывался лирический герой. Однако К. Лисовский нашел в себе силы, чтобы выйти из духовного тупика. В этом помогли ему «ветер странствий», более тесное общение с реальной действитель­ ностью, с людьми, «новыми героями новых