Сибирские огни № 11 - 1979

заметен налет «жестокой» романсовости («чёрные дни тоски», «взор опять трево­ жит горькая, напрасная слеза» и т. п.); поэт идет по проторенной другими дороге, и это, естественно, не может не снизить эмоционального воздействия стиха, пока- пока автор вновь не находит единственно верную, полную живого и трепетного чувст­ ва, интонацию, когда герой вопрошает, с кем же ему теперь «печалью поделиться», кому поведать о своих переживаниях: Птицам легким? Не услышат птицы. Звездам ясным? Звезды далеки. И далее идет нагнетание, сгущение пей­ зажных красок, деталей: А вокруг — туманные озера, Берег дик и камень бел-горюч. В сизых смушках пасмурные горы. Их почти не видно из-за туч. Тематический параллелизм, сопоставле­ ние мучительно-подавленного душевного состояния лирического героя с мрачными, угрюмыми ‘ картинами природы — очевид­ ны; эмоциональный взрыв, ведущий к раз­ вязке и, в конце концов, к духовному пере­ лому и очищению, катарсису,— неминуем: О, прощай! Рассветы и закаты... Встречи и разлуки... Боже мой! Молодость моя, да будет свято Все, что было связано с тобой1 Не будем опять-таки переоценивать и это стихотворение: вероятно, художествен­ но-психологические ассоциации и паралле­ ли (любимая женщина как олицетворение молодости) требовали все же еще более тонкого и органичного образного вопло­ щения... Но беда в том, что некоторые рецензен­ ты приняли, что называется, «за чистую монету» поэтический образ «молодости» — как определенный возраст жизни челове­ ческой. «Есть нечто раздражающе-ненатуральное в явно преждевременном прощании с мо­ лодостью , которое предпринимает молодой поэт,— пишет Л. Левин.-!— Достаточно было встать в эту трагическую по замыслу, но надуманную по существу позу (да еще «на тихом берегу залива»!), как сами собой по­ тянулись «дни без солнца», «ночи без ог­ ня» и т. д. В результате же — доподлинно упадочническое стихотворение, далеко уво­ дящее поэта в сторону от путей развития советской поэзии». Но ведь если присоединиться к точке зрения рецензента и посчитать темой сти­ хотворения лишь тему прощания с моло­ достью, ю в каких только смертных гре­ хах тогда можно не обвинить поэта! Как известно, страсти вокруг проблемы лирического «самовыражения», наиболее полного душевного «самораскрытия» поэта особенно разгорелись в канун и после Вто­ рого съезда советских писателей (1954). Но очевидно, что проблема эта назрела го­ раздо раньше, о чем свидетельствовали и литературные дискуссии начала 50-х годов, и живой процесс развития поэтического творчества, в том числе — поэмы и стихи Казимира Лисовского. Обращает на себя внимание «густонасе- ленность» художественного мира поэта. «В ряду имен», вдохновляющих его музу, назовем хотя бы реальных исторических лиц. Это — прежде всего Ленин, Свердлов, Орджоникидзе, Сталин, * Урицкий. Это — декабрист Давыдов, художник» Суриков, польский поэт Мицкевич; один из «смель­ чаков, следопытов, поморов»*— Бегичев и норвежские путешественники-исследовате­ ли Кнудсен и Тессем; герои Гражданской войны Петр Щетинкин и Зина Гущик. Здесь же, в этом же «именном» ряду, современники поэта — Герой Советского Союза эвенк Иннокентий Увачан и его ро­ дители, охотник Чарду и капитан Лоба­ стов... Впрочем, всех не перечислишь. Не говоря уже о героях безымянных или вы­ мышленных... В самом выборе героев уже ощутима, во-первых, приверженность, пристрастность автора к натурам сильным, волевым, му­ жественным, талантливым, а во-вторых, заметно его стремление эстетически ос­ мыслить историю, прошлое, далекое или близкое, протянув оттуда прочные художе­ ственные нити к современности. В 1944— 1947 гг. К. Лисовский написал поэму «Русский человек Бегичев», назвав ее «повестью в стихах» и определив тем самым жанровые и сюжетно-композици­ онные особенности произведения. Необходимо заметить, что во второй по­ ловине 40-х — начале 50-х гг. сюжетно-по­ вествовательная поэма («Первороссийск» О. Берггольц, «Павлик Морозов» С. Щипа- чева и др.), обращенная к прошлому на­ шей страны, отвечала устремлениям поэ­ тов художественно исследовать истоки ве­ ликих социально-исторических достижений советского народа, особенно — победы в Великой Отечественной войне... Впервые к образу известного полярного следопыта К. Лисовский обратился в сти­ хотворении «Бегичеву» (1944), которое впоследствии (в несколько расширенном виде) стало эпилогом поэмы. 1951-м годом помечено Стихотворение «Земля, в которой Бегичев лежит». Затем, уже после создания поэмы, тема, взволновавшая писателя, ре- ' шалась на очерковом материале в книгах «Следопыт Севера Никифор Бегичев» (1952), «Тайна мыса Входного» (1956), «По следам Улахана Анцыфора» (1970). По сво­ им жанровым признакам эти книги тесно примыкают к произведениям популярной ныне серии «Жизнь замечательных лю­ дей». К. Лисовский впервые дал не только подробное и увлекательное жизнеописа­ ние Бегичева, но и рассказал, как он, писа­ тель, нашел затерянную в тундре могилу героя и добился создания специальной экспедиции по расследованию причин его гибели. И хотя результаты расследования, как пишет К. Лисовский, не помогли «пря­ ностью установить истину»,— нас не может не восхитить энергия, пытливость, самоот­ верженность поисков этой истины самим