Сибирские огни № 10 - 1979

Однажды он получил письмо от Юльки. Коротенькое письмо пер- воклассницы: «Папа, мы живем хорошо, как ты живешь?» И еще пара предложений того же содержания. А в конце, уже после «целую», было выведено: «Папа, не учи тетю, она сердится». И вот это «не учи тетю» вдруг как железным ошейником перехватило горло. Сердится на него, при детях. Да, при детях, раз Юлька знает. Он живо представил, .как это происходит. Вот приходит сестра с работы, раздраженная, усталая. До­ ма беспорядок, слепая мать и полный дом детворы. За что хвататься? То ли за водой бежать на колонку за триста метров, то ли браться за ужин на всю ораву. И тут мать достает с припечка его письмо, теплое, слегка помятое, потому что мать долго крутила его в руках, но не разор­ ванное. Сестра читает вслух и начинает, как пишет Юлька, «сердиться». Конечно, она ни в чем не виновата. Ну, кто же об этом говорит. Но зачем же кричать при его и ее детях? Соловьеву казалось, что он даже видит, как она держит огрубевшими от работы, подрагивающими пальцами на отдалении письмо, как поворачивается с ним к окну, к свету, как пада­ ют на глаза ей волосы и она поправляет их свободной рукой. «У нас здесь детдом, что ли? —плаксиво кричит сестра.—Нет, ско­ рее, она кричит — «детский сад». В детском саду она одно время рабо­ тала нянечкой.—Что у нас здесь детсад, что ли, чтобы все по распоряд­ ку? Накормлены, одеты, обуты. Что еще надо? Всё учит. Повесил на шею и учит». «Уймись, Анна»,— строго говорит мать и наугад тянется отнять письмо. Но Нюрка не отдает, она расхаживает по кухне и на разные ла­ ды зачитывает его наставления, как декламирует. С письмом она загля­ дывает в комнату, где сидят притихшие дети. «Вы сегодня гуляли? А кто вас одевал?» —Ребятишки не понимают, что от них хотят, наверняка, они бегали сегодня целый день по улице, катались с горки, но у сестры свои планы. «А теперь давайте разучим песню, потом потанцуем, порисуем.— Нюрка стоит на пороге, дирижирует письмом и притопывает ногами.— Папа хочет, чтобы я у вас была как воспитательница». Ничего, конечно, такого в письмах нет, но Соловьев знает, когда Нюрка начинает сердиться, она все перевернет, все переиначит, такой он ее помнит с детства. Но ведь и добрей Нюрки не было у них в семье никого. Илья Степа­ нович вспоминает, как плакала она, когда собирали его в техникум. Илью Степановича охватывает стыд и жалость к сестре, к себе, к детям. Конечно, она ни в чем не виновата и все это он навыдумывал, все не так, и детям там хорошо. И, скорее всего, Нюрка не сердилась, а просто по­ смеялась. Да и в самом деле, нашелся учитель! Но все равно на следующий день он уже летит самолетом, даже не написав заявление об административном отпуске. Вернувшись домой с детьми, Илья Степанович испытывает небыва­ лый подъем. Все у него спорится, все ладится. Юлька такая помощница, все на ней. Ходит она в магазин, хлеб на ней, и молоко на ней, подогреть обед она тоже может. Ну, а все остальное он сам. Илья Степанович хоть и уезжает с плотины позже всех, но успевает и постирать, и погладить, и уроки проверить. А перед сном он даже читает ребятам. Соня не чита­ ла; говорила,' бывало, что начнут учиться, еще начитаются. А он сидит с ребятней на диване и читает. Мишка так и уснет, приткнувшись к нему. Юлька не уснет, она в доме старшая, большая, посмотрит на часы и остановит. , — Хватит, папа, мне еще волосы надо на ночь расчесать.— Волосы у нее длинные, густые, как у Сони. Перед сном она их тщательно расче­ сывает и перевязывает лентой.