Сибирские огни № 10 - 1979

На Лидиной кровати, укрытая старой шалью, спала мрть. На груди у нее, мерно поднимаясь и опускаясь от дыхания, лежала Лидина фото­ графия, а на тумбочке стоял знакомый с детства, выгоревший, испят­ нанный рюкзак. Глянув на него, Улыбин понял, что в нем картошка. — Ну вот,— вполголоса сказал он, присаживаясь на кровати в ноги матери,—этб могла выдумать только моя маманя! Мать тотчас проснулась и села, не забыв при этом придержать фото­ графию Лиды. Лицо у нее было свежим, голос звучал ровно, точно она не за несколько тысяч километров приехала к сыну, а вернулась с базара, притомилась и решила вздремнуть. — Я взяла рюкзак картошки, Витя, потому что ехала поездом. — Мама! —Улыбин придвинулся к матери, обнял ее и несколько раз поцеловал. Мать взлохматила ему волосы и легонько оттолкнула. — Будет, будет. Я уже все знаю, Витя,—продолжала она.—Если девушка уходит в такой момент, значит она очень любит. Я виновата пе­ ред ней. Ты не пытался ее найти?—строго спросила она сына. — Давал несколько объявлений: сбежала подруга, просил вернуть за вознаграждение. Ты все такая же, мама,—устало улыбнулся Улы­ бин.—Зачем ты тащила картошку? — Ты легкомысленный человек, Виктор,—опираясь ему на колено, мать достала из-под кровати шлепанцы и всунула в них ноги.—Я думаю, что их надо познакомить. — Кого? —Улыбин привстал от удивления, заглядывая матери в глаза.—Мама, ты, наверное, устала в дороге, плохо спала? — Я прекрасно выспалась, Виктор. И прошу тебя оставить иронию. Я приехала тебе сообщить, что Рая выходит замуж. — Желаю ей счастья. — Я не знала, что тут у тебя такая драма. — Тут даже комедии нет, мама! Что тебе там наплели, не знаю. Была у меня девушка, теперь она уехала, вот и все. — Я должна ее найти и поговорить с ней. — Дело твое, мама, но я тебе не помощник. — Ты плохо живешь, Виктор,— мать не смотрела в угол, где старой простынью была накрыта батарея пустых бутылок. Мать прожила у сына три дня. За это время в комнате Улыбина пе­ ребывало столько людей, нуждающихся в добром совете или срочной помощи, что толком поговорить они так и не успели. Это всё было очень в материном духе. Где бы она ни появлялась, она сразу находила ты­ сячу точек приложения своей добродетели. На сына, как правило, вре­ мени уже не оставалось. — Мама,— говорил Улыбин, укладывая на верхнюю полку вагона, поближе к окну, ее рюкзак, набитый недозревшими гранатами (должна довезти, корочки очень хорошо от поноса, а там у меня Танечка).—Я так и не понял, к кому ты приезжала, к сыну, к сбежавшей снохе или к страждущему населению поселка? До отхода поезда оставались минуты, мать смотрела в окно, где, несмотря на жару, мелькали ватные халаты, перехваченные косынкой в пояснице, проплывали тюбетейки и стриженые головы с капельками пота, седые бороды аксакалов и насупленные брови молодаек. Мать поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, и лицо ее было счастливым. Наконец, что-то неразборчиво пробубнил вокзальный репродуктор. Улыбин взглянул на часы. — Ну, мать, содержательно мы с тобой поговорили. Как приедешь, напиши, что хотела сказать. 2 Сибирские огни -V» 10